– О чём ты думаешь? – спросил он.
– Так, ни о чём, глупости в голову лезут.
– Надо возвращаться в гостиницу, собираться. Ты поспи, а я соберу вещи.
– А что я буду делать ночью, если сейчас высплюсь?
Он хитро прищурился:
– Ночью и посмотрим.
За три часа до поезда в номер постучали. Это была администратор. Увидев чемоданы возле двери, она пропищала:
– Вы уже собрались? У вас СВ, – а потом добавила, – других мест не оказалось, – и исчезла.
– Ну и как я могу доверить тебя вот этому? – спросил он.
– Просто она слишком молода.
– Ты всегда всех оправдываешь. Этот ведёт себя так, потому что…, а этот – потому что…
– А как надо?
– Я знаю только, что свинья ведёт себя как свинья, потому что она свинья по рождению. Без всяких «потому что». Даже если она закончила Гарвард и имеет учёную степень.
– Перестань. Причём тут свиньи, мы же о людях говорим.
– С людьми также. Ты слишком наивна и доверчива.
– Поэтому ты со мной.
– У меня нет другого выхода. Я не могу оставить тебя одну – пропадёшь.
– А ты меня найдёшь.
– Я тебя не потеряю. Буду всегда рядом и буду везде водить тебя за ручку.
Через три часа они сидели в вагоне СВ. Поезд должен был вот-вот тронуться. Она листала томик стихов Блока, а в чемодане лежали сказки Салтыкова-Щедрина. Она, сама не зная зачем, на днях попросила купить ей сказки Салтыкова-Щедрина, он удивился, но купил. Он ничего не читал: смотрел в окно, хотя было уже темно и ничего не было видно, кроме собственного отражения и чистил мандарины. Поезд тронулся.
– Ну, тронулись, – сказал он.
Она засмеялась.
Утром был следующий город, и всё повторилось вновь. Она подумала, что ещё месяц, и она будет свободна, она будет дома. Зачем было соглашаться на это трёхмесячное турне по необъятной родине? Родина действительно была необъятной. Они колесили уже два месяца, но родина не заканчивалась, а всё продолжалась и продолжалась, длилась чередой-вереницей железнодорожных вокзалов, гостиниц, ДК, как жемчужное ожерелье на нитке. Ниткой были железнодорожные пути, а жемчужинами города. Люди были добрыми, приветливыми без столичного снобизма и приторности, и ей это нравилось. Они были настоящими, живыми, находчивыми.
– Когда вернёмся домой, давай заведём кота или кошку, если хочешь, – сказала она ему.
– Давай. Только тогда мы не сможем никуда уехать или придётся таскать её с собой, а это дополнительные хлопоты.