– Да он вообще больной, – подытожил всеобщее мнение рыжий.
Этого рыжего звали Серега Сидоров, и с ним у Антона отношения особенно плохо складывались. Через какое-то время стало понятно, что Сидоров в классе явный лидер и Антона просто терпеть не может. А затем пассивное непонимание плавно переросло в активное неприятие. То есть сначала с Антоном перестали разговаривать, потом начали обидно дразнить, а затем стали бить. Домой Антон постоянно приходил с разбитым носом и порванной одеждой, но не жаловался. Да это было и бесполезно!
– Ой, маленький, опять у тебя синячок под глазом, – сочувствовала добрая мама. – Давай я тебе его тональным кремом замажу.
– Это нормально, пацаны всегда дерутся! Эх, я в его годы такое вытворял… – мечтательно вздыхал о лихой молодости папа.
Но всему есть предел. Однажды, когда ватага одноклассников пинками и затрещинами загнала Антона в угол и мальчишки были уже готовы вздуть этого «отщепенца» по полной программе, он не выдержал, схватил с подоконника горшок с кактусом и опустил его на голову Сидорову. Горшок раскололся пополам, Сидоров от удивления широко открыл рот и глаза, тонкая струйка крови побежала у него по лицу, он покачнулся и упал.
Родителей Антона вызвали к директору. Мама-актриса рыдала и периодически падала в обморок, видимо заранее примеряя на себя роль Гертруды и прочих благородных матерей.
– Мой сын, мой бедный сын! – стенала она, уронив голову на директорский стол.
Бледный папа стоял рядом, слегка покачивался, но мужественно и вовремя, прямо на реплику, подавал жене платок. Чувствовал он себя отвратительно, накануне в театре был банкет со всеми вытекающими последствиями.
– Послушайте, ситуация очень серьезная, – пытался вразумить их директор школы. – У Сидорова сотрясение мозга, его родители имеют полное право в суд подать! Мы должны вашего сына из школы исключить и в детскую комнату милиции на учет поставить.
– Мой внук не способен на злодейство! На преднамеренную жестокость! Не верю!!! – Дед-режиссер со всей силы колотил своей палкой в пол, да так, что стекла дрожали.
– Он только защищался! Его били! – исступлённо кричала «Ба».
– Во все времена гении были изгоями! Их унижали и уничтожали, но их имена остались в веках! Наш мальчик просто другой! – художник «Де», защищая внука и всю мировую культуру, побагровел, и на лбу у него выступили мелкие бисеринки пота.