Музыка всё сильнее завладевала телом, я растворялся в навязчивом
ритме, отбиваемом барабанщиком, а тот и рад – лупил так, что
стёкла дрожали.
Это был танец войны и мира, тех, кто вернулся, пришёл с победой.
Не знаю, как он выглядел со стороны, но мне на это было
наплевать. Победитель смешным не бывает.
Кровь во мне кипела, я выделывал причудливые коленца, шёл
вприсядку, потом подскакивал, ходил колесом, крутил сальто и
выделывал прочие акробатические кунштюки, всё сильнее
отдаваясь во власть музыки.
Мелькали лица ястребков, ополченцев, гостей. Когда мелодия
сменилась на более плавную, вступили женщины.
Меня как током ударило, когда я понял, что держу в объятиях Варю
и мы медленно кружимся в чарующем танце.
– Мне это снится?
Она вскинула подбородок.
– Снится?
– Да. Как будто во сне.
Варя усмехнулась:
– Нет уж, сегодня спать я тебе не дам. Даже не мечтай! – И
она прижалась ко мне всем телом.
Господи боже мой! Да откуда у женщин такая власть над нами?! Её
слова обдали меня жаром, окончательно превратив мою волю в
воск. Я полыхал от пальцев ног до ушей. Странная волна
охватывала меня всё сильнее и сильнее, в висках бешено
пульсировала кровь.
– Варя, ты… Ты…
– Что, Нечай?
– Ты самая красивая!
– Я знаю, Нечай, – хихикнула она, пряча лицо у меня на
груди.
Я не понял, когда закончился этот танец, как мы, не таясь,
покинули пир, как отправились к ней.
Изба, в которой она жила вместе с младшей сестрой (родители
погибли три года назад), находилась неподалёку от крепостной
стены Комплекса. Никто не смог бы нам помешать.
Мы оказались внутри, наедине, и свет померк для нас, а мир
перестал существовать до самого утра.
Глава 5
Они уходили в полутьме, не оглядываясь на зубчатые стены
некогда родных кремлёвских стен. Крепкий высокий мужчина,
хрупкая женщина со спящим младенцем на руках… Всё их нехитрое
имущество поместилось в двух вещмешках, болтавшихся за
спинами. Много ли на себе унесёшь, отправляясь в изгнание? А
много ли дадут взять с собой? Ладно, хоть оружие не
отобрали.
Добрыня по сию пору помнил налитые гневом глаза дьяка из
Тайного приказа. Будь у того воля – камнями да палками
прогнал. Хорошо бояре в обиду не дали. Уж им-то было
известно, что движет Добрыней. Не одобряли, конечно, но
понимали. Где-то даже сочувствовали.