Старик моргнул морщинистыми веками.
– Заметил на фото в гостиной. Совсем молодого солдата.
– Я был, – сказал Грейхарт, – когда-то. Да. Но, – складки лица дёрнулись от удивления, – в гостиной не висят мои карточки. Они в альбоме… Э?
– Я проверял свою догадку. Извините.
Грейхарт забулькал – необидчиво захохотал.
– Однако, офицер… детектив… Вы детектив? Вам, значит, полагается. И всё же объясните, как…
– Вы поворачиваетесь, ставя ногу к ноге.
Старик заулыбался.
– Война жестока, – Донован смотрел на ровные зубы протеза. – А солдаты на ней убивают.
– И полицейские, – гулко заметил Грейхарт. Его улыбка стянулась.
– Я не совсем полицейский.
Россыпь гвоздей тускло отражала свет. Сбоку от верстака, на стене, висели инструменты. Пилы и ножовки, плоскогубцы, кусачки, какие-то провода, медь скрученной проволоки. Стена была тёмной от никотина, но в одном месте желтела. Вкрученные в стену скобы-крепежи предполагали то, что пустота над следом обычно бывает заполненной. Донован ткнул рукой: он раздражался на себя, понимая, что эти старики ни при чём. Кот тёрся о косяк двери – лохматая чёрная тень. След, повторяя очертания предмета, светлел фигурным слепком. Никто не прятал его.
– Простите? – переспросил Грейхарт.
– Молоток, – громко повторил Донован.
– А, – Грейхарт почесал серой от пыли рукой щетинистую впалую щёку. – Я не знаю, где он. Потерялся. То есть сунул я его куда-то, детектив. Не помню, куда. Это возраст.
– Старуха просто любит внука и за него трясётся, а старик – замшелый демиург. Он показал мне сделанный скворечник: очень мило.
– Очень. Ведь до весны – полгода.
– Старик дальновиден.
– Всего лишь обломок.
– Вы зря так, детектив.
– Обижаю?
– Боитесь, – Эгле заправила за ухо прядь. – Боитесь стать таким же в старости.
– Тьфу ты! – Доновану стало неприятно.
– Обрадую: вам это не грозит. Сто процентов.
Скорее, не грозило ей – конечно, не грозило, и просто состариться тоже, и сделаться хоть чуть-чуть похожей на старого солдата с глухотой (после контузии?), на его расплывшуюся командиршу-жену. В этом не было несправедливости, но скрывалась мысль про утиль. Как утилизируют, Донован не знал. Не видел.