– Здравствуйте! – наконец, произнес он, отказавшись от всяческих потуг на оригинальность.
– Здравствуйте Василий Алексеевич… – ответила девушка тихо. Как будто кто-то осторожно тронул пальцами струны гуслей. Звук ее голоса показался Василию знакомым. Но где и когда он слышал эти интонации, Василий припомнить не мог.
– Простите, я…
– Не извиняйтесь. Я понимаю.
– Да. Я тут немного эм-м-м… Словом, как я здесь очутился?
– Вы стучали, и я вас впустила.
– Я стучал? – смутился Василий.
– Да. Неоднократно. И, кажется, ногами.
– Простите! – искренне воскликнул Василий.
– Полноте! Чего уж? Я привыкшая. Наверху постоянно шумят, стучат и топают. – вздохнула девушка и с сожалением посмотрела на серый потолок. Василий проследил за ее взглядом, и вдруг почувствовал, будто по хребту кто-то повел холодными пальцами. Над собою в темноте он разглядел что-то мрачное, замшелое, до странного напоминающее могильные плиты, виденные им сегодня на пути к Беспуте. Ему вдруг начало казаться, что все происходящее он видит во сне. В голове появилась догадка, которая показалась Василию чудовищно нелепой. Но то же время, задавая свой вопрос, он уже знал, каким будет ответ:
– Елизавета Петровна? Шейнина?
– Вы запомнили? – девушка потупила глаза, и бледная улыбка тронула ее неяркие губы.
Мысли в голове Василия завертелись огненным колесом. Быстро сменяющейся чередой ярких вспышек промелькнуло: «Я?!», «В могиле?!», «С незнакомой девицей Шейниной?!», «А это прилично?», и взорвалось мощным фейерверком: «ДОПИЛСЯ, БЛИН ГОРЕЛЫЙ!!!» Пытаясь задавить зарождающуюся панику, Василий накинул на лицо развязную улыбочку и саркастически приподнял брови:
– Тесновато у вас тут!
Елизавета виновато опустила голову:
– Да уж… Хоромы нам не положены.
Василий хотел спросить, почему, но тут же осекся, решив, что вопрос прозвучит бестактно.
– И как вы тут? Ну, в смысле, не скучно?
– Скучно. Но я привычная. Со временем ко всему привыкаешь.
Елизавета снова грустно вздохнула. Василий попытался найти какое-нибудь логичное объяснение происходящему, но голова отказывалась работать. Он тихонько ущипнул себя за ухо. Ухо отозвалось вполне реалистичной болью.
– Но как же я? Ах, да, я уже спрашивал: я стучался, и вы меня впустили. Я не специально – ногами. Я не думал, что потревожу… А… Обратно? Я могу – обратно?