И Арвид остался один в лунном свете,
Рыдая до самой зари.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Но для моих учеников это — необходимый шаг. Умение оставить
защиту, чувствовать и воспринимать мир открытой душой без того, что
защищает, но и ограничивает восприятие и понимание — необходимо.
Иначе торжествующая песнь Некротека разрушит не только разум, но и
душу… Ведь, как ни крути, я все-таки, не Повелитель Ничего и его
Видящая, чтобы удержать на краю…
Танцы на балу Прощания Летнего двора, балу осеннего
равноденствия, пьянили не хуже крепкого вина. Причем мое состояние
оказалось ничуточки не лучше, чем у Миа и остальных учеников:
помогая им выдержать танец фейри, я и сам получал отражение их
чувств. В результате в Хогаватс мы вернулись в состоянии, которое
можно описать словами «сильно навеселе». Драко утащил Дафну в
сторону подземелий Слизерина, где они, судя по долетающим через
связь (которую, заметим, они и не подумали заблокировать) ощущения,
принялись вовсю целоваться. Нас же с Миа занесло в Большой зал.
Случайно увидевший нас старшекурсник, возвращающийся с полуночного
свидания, просто шарахнулся в сторону, и убежал с криком.
Представляю, что он увидел…
«Большой зал плавно колышется от силы двух идущих через него
фигур и застывает в кошмарных, но при этом притягивающих взгляд
формах. Совершенная грёза оборачивается идеальным кошмаром. Там,
куда падает их взор — дымятся стены и плавятся стекла, скамейки
учеников, стулья учителей, и даже троноподобное кресло самого
Дамблдора присели на ослабевших от ужаса ножках. Вспыхнул и
обвалился плакат про народ и сенсации…» Впрочем, это меня куда-то
не туда занесло. Разумеется, никакого «плаката про народ и
сенсации» в Большом зале не было. Зато вспыхнул и рассыпался в
пыль, в прах, в каленый пепел щит, на котором вывешивались
высокомудрые указания госпожи Инспектора Хогвартса… разумеется,
вместе со всеми прокламациями министерства, инспирированными
Инспектором, включая печально знаменитый Декрет №25,
регламентирующий минимальное расстояние между мальчиками и
девочками*.
/*Прим. автора: я знаю, что, скорее всего, этот Декрет появился
не ранее октября 1995. Но мне нужно, чтобы он уже был…*/
Миа, устроившая этот небольшой пожар, хулигански хихикнула,
покачнулась, и огнем, истекающим с указательного пальца, вывела
прямо на стене кандзи «Рассвет» и «Приближение». Я, как уже было
сказано, тоже изрядно веселый, заключил творение Миа в сложную
печать так, что теперь от надписи не избавиться, даже уничтожив
стену, на которой она нанесена: кандзи останутся висеть в воздухе,
полыхая темным пламенем Удуна.