Вместе с «доверенным лицом», поддерживая первого секрятаря
с боков, перемещаем его в соседнее купе.
* * *
Агитационный вагон ночью отцепили в Ярославле и перевели
на запасной путь. Поутру в своём купе занимаюсь зарядкой:
подтягиваюсь на выступающей из багажной полки металлической
перекладине.
«Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать»...
В дверь по соседству нежно постучали. Молчание, никто не
отвечает, стук становится громче: «Тук-тук-тук».
-Кто там скребётся, бл...- Зло хрипит Косырев из-за
стенки.
-Александр Васильевич, это- завотделом ярославского обкома
комсомола, моя фамилия Андропов. Мне поручено вас
встретить.
«Не может быть»!
Хватаю полотенце и начинаю быстро вытирать тело.
-Где Вайнов?… То есть этот, как его…
-Зимин.- Приходит на выручку голос, похожий на голос
Мишаковой.
-Не осталось никого в обкоме из секретарей,- терпеливо
объясняет Андропов.- поручили мне.
-Ладно, жди на улице…
Надеваю гимнастёрку, затягиваю поясной ремень и наматываю
портянки.
-Ты что это задумал… не время сейчас… Да, ладно...
«М-да, со слышимостью в агитвагоне- просто беда»…
Вылетаю из купе и иду следом за высоким нескладным
мужчиной в коричневом костюме. Тот, держась за поручни, аккуратно
спускается из вагона, неловко прыгает через лужу, оставшуюся после
ночного дождика.
-Андропов? Юрий Владимирович? Четырнадцатого года
рождения?- Неожиданно вырастаю перед ним.
Чёрная тень пробегает по его лицу, он отшатывается и едва
не падает в другую лужу. Я едва успеваю ухватить его за рукав.
«Голубые глаза, мясистый нос, волнистые зачёсанные назад
волосы, пухлые губы… Чем-то похож на шахматиста Ботвинника».
-Он... самый...- неуверенно протягивает Андропов.- а что
случилось, товарищ… капитан госбезопасности?
-Пока ничего.- Внимательно со значением смотрю ему в
глаза.
-Если вы по поводу моих родственников,- он не выдерживает
моего взгляда и начинает быстро сбивчиво говорить.- то много раз
уже давал пояснения. Я не знал, что мой, так называемый, дед был
купцом первой гильдии и потому я не скрывал этого при поступлении в
комсомол. Я просто не знал. Когда он умер мне было два года. Вскоре
умерли мой отец и мать. Чтобы узнать подробности я встречался в
Москве в 1932 году с женой Флекенштейна…
«Эка он о своей бабушке»...
-… она мне рассказала, что моя мать не была их приёмной
дочерью, а не родной. С тех пор я её не видел. Я прошу наши органы
поскорее разобраться в этом вопросе. Это очень мешает мне в работе,
когда в голове столько планов, а вокруг столько врагов… Этот
вопрос, как гири на моих руках, не даёт в полную силу громить
троцкистских проихвостней, пробравшимся в наше руководство.