Незнакомка притихла на мгновение, словно собираясь с мыслями.
– А на другой день только-только ночь побледнела. Земля еще нежилась в объятиях тумана, последние сны досматривала, как я уже вставала. Косу свою длинную чесала, и ушла, прихватив с собой узелок с водой и едой, в поле косить. Травы в тот год стояли туча тучей. Высокие, густые.
И замолчала старушка, упрямо поджав губы, а речь не прерывается. Рассказ идет сам по себе. Чудеса, да и только.
– Вот и зорька алая край неба зажгла. Поднялось и заиграло солнце красное. Пьет не напьется, собирая жемчуг росистый. Ложится муравушка под косою звонкою рядами ровными. Жаворонок веселой песней утро встречает. Кукушки нежный плач в зарослях леса слышится: звучит мольбой тревожной и неприкаянной. Вьется летучий рой мошек. Шмели, жужжа, кружатся, хлопочут над своими гнездами. И млеет уже травами, скошенными полдень, дышит зноем раскаленным. Что так будоражит и веселит ее. Рада – радешенька и дню хорошему, и покосу ровному. Косынка на плечи упала, коса расплелась. Жарко. Душно. Румянцем щеки налились. И сердце трепещет непонятно от чего, будто чувствует, что недоброе. Жажда накатила. Она за кувшин, а там ни капельки. Не углядела, как выпила все. Только ягод лесных горсть. Когда шла утром, по дороге набрала. Жаркой земляники сок губами пьет и замечает, что смотрит кто-то из кустов неотступно, завораживающе. Взгляд сквозь листья пробивается, сверлит, будоражит. Что-то млостно стало ей, не по себе. Видно, перегрелась на солнце. Надо собираться. От греха подальше.
Только что не шелохнется лист, не всколыхнется трава, а тут вдруг на тебе, разгулялся, озорник. Дохнул в лицо прохладой свежей, и сразу вырос кто-то: серый-серый, зыбкий, шаткий. Волосы копною, борода торчком, и глаза без взгляда. Ветерок поднялся. Он по ветру гнется, кланяется в пояс, за локоть берет своими цепкими ладонями и в лес ведет. Молодуха вырывается. Даром, что старик, силы явно не равны.
За деревьями встречает пригожий молодец ее. За руки белые берет, к груди могучей прижимает. И близко-близко глаза его у глаз испуганных. Брови соболиные. Кудри по плечам. Ласковые губы в приветливой улыбке. Стоит пред ним несмелая, боясь смущенные глаза поднять и руки пробует отнять. И чувствует, как жжет его горящий взгляд, зовет с собой, тянет в омут грешный любви запретной.