Но экзамены прошли, с своими страшными тогда и тотчас же забытыми перипетиями, с сомнительным баллом из латыни; я надел мундир и снял его и, распростившись с профессором, у которого жил, в первый раз один поехал на почтовых и приехал к дяде…»
Словом, в университет поступил, причем оказался единственным, кто занимался по «турецко-арабскому разряду». В конце концов он позднее признавался, что из выученного «все забыл, кроме чтения и нескольких слов». Не случайно. Занятия не слишком привлекали, старался на лекциях сесть подальше, чтобы незаметно читать книги… Книги, книги – его вечные друзья. И, если, говоря словами Высоцкого, «нужные книги ты в детстве читал», то и успех обеспечен. Недаром же Екатерина Великая говаривала, что «крупные и решительные успехи достигаются только дружными усилиями всех…, а кто умнее, тому и книги в руки…». А ее тайный супруг и соправитель, как его называли – «царь, только без титула и короны» Григорий Александрович Потемкин тоже ведь не подружился с университетскими занятиями, был отчислен «за леность и нехождение в классы», но благодаря невероятной любви к чтению стал одним из грамотнейших и культурнейших государственных деятелей эпохи.
Я упоминаю об этом вовсе не для того, чтобы убедить в ненужности учебы, а для того, чтобы показать важность чтения. Разумеется, нужных книг, добрых книг, книг – наставников в добре. Мы увидим в дальнейшем, какие книги читал Лев Толстой и сколько читал, даже в боевой обстановке, вырывая из жестких будней драгоценные часы для чтения и литературной работы. Говорят, кто много читает – тот много пишет.
Итак, 3 октября 1844 года, на семнадцатом году жизни, Лев Толстой был зачислен студентом разряда восточной (арабско-турецкой) словесности, затем перевелся на юридический факультет, на котором проучился менее двух лет. Об учебе вспоминал впоследствии, что «первый год… ничего не делал… на второй год стал заниматься…» И, наконец, занялся по-настоящему заинтересовавшей его темой, о чем вспоминал так: «…профессор Мейер… дал мне работу – сравнение “Наказа” Екатерины с Esprit des lois (“Духом законов”) Монтескье…Меня эта работа увлекла, я уехал в деревню, стал читать Монтескье, это чтение открыло мне бесконечные горизонты; я стал читать Руссо и бросил университет, именно потому, что захотел заниматься».