– Ты не ответил, – настаивал Герман, – Ты живой. Если ты не бандит, то почему тебя не убили?
Бородач вздохнул:
– Этому есть объяснение. Но сначала, – он посмотрел на дрожащего Германа, – может, перекусим? У меня есть немного с собой пожевать.
Герман, посмотрев на холмик и женскую ступню, покачал головой:
– Только не здесь.
– Хорошо, пойдем, поищем другое место, – согласился «гончар».
Прежде, чем покинуть поляну, Герман разрыл остывший холмик и вложил в него остатки женской ступни, прошептал:
– Прости меня….
Они зашли за деревья, двинули дальше. Только сейчас Герман заметил, что лес хотя и был густым, но при этом выглядел каким-то слабым, как бы болезненным. Здесь не было мощных сосен или дубов. Только клены, осины, березы. Кривые, раздваивающиеся и разтраивающиеся. На всех деревьях тусклая, серая, как кожа бородача, кора. И еще Герман не слышал щебета, пенья птиц. Странный лес…
Судя по тому, как уверенно шел человек с палкой, он хорошо знал эти места. Измотанный событиями последних дней, Герман едва поспевал за своим шустрым проводником.
Бородач время от времени оглядывался:
– Молодец. Не отстаешь. Потерпи. Сейчас. Уже скоро…
Наконец, «гончар» замер на месте и кивнул совсем уже выдохшемуся Герману:
– Здесь можем спокойно передохнуть. Бандиты так далеко в лес не заходят.
Бородач достал из-за спины котомку. Сначала вынул оттуда пустой мешок:
– Все равно пустым возвращаться, так что сделай дырки для головы и рук. Будет тебе какая-никакая, а одежонка…
Герман взял в руке протянутый мешок:
– Чего сразу-то не дал? Столько времени за тобой шел голым.
Человек с палкой резонно ответил:
– Так ведь шел за мной. А дай я тебе мешок сразу, вдруг бы ты решил не идти, и я б понапрасну мешка лишился. А здесь это ценная вещь.
– А почему теперь не понапрасну? – не понял Герман.
Но «гончар» не ответил. Он наблюдал за безуспешными попытками Германа прорвать мешковину:
– Эх, ослабел ты, парень.
Проводник достал из кармана нож. Хотел бросить Герману, но передумал:
– Дай-ка сюда мешок. – сделав аккуратные разрезы, протянул «готовое платье», – Надевай.
Герман тут же нырнул в мешок. Сразу стало и теплей, и уютнее. Бородач же, еще раз пристально поглядев на Германа, снова полез в котомку. Вынул оттуда тряпочку, посыпал каким-то порошком и сказал:
– Дай-ка твою руку. Перемотаю, чтоб не загноилась.