Страдание, котята, котовский
Август. Мы с братом живем у бабушки в Юрмале. Глеб – дома в Елгаве. Он пишет мне длинные, полные детской романтики, письма почти каждый день. Я жду почтальона. Отвечаю, разрисовываю свои послания. Тем летом я начала вести дневник, нынче его заменил инстаграм. Я стала хорошо писать, мои школьные сочинения учителя отправляли на конкурсы. Даже награды были какие-то, хотя мне всегда больше нравилась математика. Я люблю цифры. Они объективны, как и деньги!
Генка приезжал в Юрмалу, якобы к моему брату. Помогал бабушке копать огород, со мной не разговаривал, даже не смотрел. Я знала, что виновата, что потеряла благородного и надежного друга, но сердцу не прикажешь, а в нем жил Глеб. Я ходила, как говорила моя бабушка, блаженная, с лёгкой улыбкой и взглядом внутрь себя.
У бабушки был огород. И каждый день у нас то посевная, то сбор урожая, то заготовки на зиму – никакой личной жизни, кроме писем от Глеба, которые приходят все реже и реже. Я жду, страдаю и веду дневник. Кстати, сейчас он мне – в помощь. Читаю почти через сорок лет, смотрю на наивные детские рисуночки – цветочки, сердечки, котятки – и умиляюсь…
О котятах – отдельно! Это сейчас Юрмала – город-сад с роскошными виллами вдоль побережья, пафосными ресторанами и разной культур-мультур. А в конце семидесятых там была просто рыбацкая деревня: дачники на раскладушках, бутерброды на подстилках, пляж, где яблоку негде упасть, летние кафе-мороженое, бочки с квасом и пивком, километровые очереди за беляшами. Деревянные домики с резными наличниками, печным отоплением и удобствами во дворе, как в песне Высоцкого: «На тридцать восемь комнаток всего одна уборная». Да и та – не тёплый фаянсовый туалет со сливным бачком, а холодная деревянная будка с вонючей дыркой, полной дерьма. Именно в такую дырку алкаш-сосед бросил трёх котят. Кошка Мурка бегала орала под дверью, котята боролись за жизнь. Мы с братом бросились спасать.
Он держал меня за ноги, а я – в ситцевом желтом платье с оборочками, с золотыми волосами по пояс, по плечи в говне – пыталась достать утопленников. Один захлебнулся почти сразу, а двоих мы вынули. Правда, выжил из них только Спутник – так мы назвали чёрного котенка с белыми носочками и бабочкой на грудке, второго со всеми почестями похоронили в углу двора под вишней и стали вынашивать коварный план мести соседу. Хотели дверь ему поджечь, но побоялись, что сгорит весь квартал деревянных домишек и ограничились разбитым окном.