На борту "Алвариша" царила суматоха, свидетельствующая о скором окончании работ, ситуация рутинная и самая нудная, но необходимая, когда в последний момент оказывается, что любимая полочка над кроватью висит на двадцать сантиметров ближе к иллюминатору, чем хотелось-бы прекрасной владелице, или экран эхолота не соответствует разрешению самого прибора, и глупые монтировщики чешут затылки, перебирая программы, приведшие к недоразумению.
С палубы форкастля раздавался громкий смех девушек и змеиный голос Торилла, двухметрового белобрысого классического скандинава, рассказывающего страшные байки из арсенала этнологов:
– Лет пятьсот назад в разных фольклорах были распространены легенды о чудищах, любящих закусить человеческой плотью, пишачи, ракшасы, прета, но самые страшные назывались "чудо-вудо", родом с диких островов Карибских морей, или их родственники веталы, которые вселялись в умерших людей и посредством этого добывали еду среди живых. Представляете, девчонки, их почти невозможно было отличить от обычных людей, разве что по мутному взгляду, бессвязной речи, ковыляющей, неуклюжей походке… Здесь, на Годиве не хотите встретить?
– Кажется, недавно я встречала подобного, – раздался захлёбывающийся от смеха голос Милки Кравены, – Это было после выпускного бала, ночью, во дворе сити-холла. Запах, действительно был ещё тот, смесь джина и текилы. И это чудо-вудо, почему-то нельзя было отличить от тебя, Торилл. Что скажешь на такой фольклор? И это могло-бы объяснить появление чуда-вуда здесь, на Годиве…
У подножия грот-мачты, в тени ретонды показался Ансельм, на наручном компе включил режим громкости и обратился к команде:
– Прошу всех послушать! Механизмы закончили разгрузку "Волопаса" и приступили к консервации корабля! Не говорите потом, что не слышали, корабль будет блокирован на два месяца, для защиты от неожиданных экстренных ситуаций. В течение часа прошу каждого посетить корабль, забрать забытые личные вещи, без которых ему жизнь не мила, и ещё раз пройти идентификацию у блокиратора. Как это делается, знает каждый, и если этому каждому при случае придётся ночевать в одиночестве под кормой "Волопаса", этот каждый будет знать, кто в этом виноват!
Над каравеллой пронёсся дружный стон:
– Сколько можно!
И вдруг прозвучал визг Милки: