Все дружно выпили, помолчали, слушая мурлыканье и возню на воде неугомонных заглядков. Потом Милка прыснула:
– Взрослые люди, и игра в кораблики!
– Тебе не нравится? Сидела-бы на матушке Земле, там много уютных отелей, – буркнул сидевший рядом с ней Вудс, он был влюблён в свой корабль.
– Роберт, не обижайся, я женщина, – подмигнула ему в ответ Милка.
Для начала все потянулись на камбуз, выходили на палубу с подносиками, полными вкуснейшей едой, запахло приготовленным мясом, пряностями, овощами. Над фальшбортом выстроились головы жадно вдыхающих незнакомые запахи заглядков. Кто-то включил музыку, из ящиков доставали бутылки с вином… Уже закружились в медленном танце пары, и Герт наслаждался покоем, в одиночестве на форкастле, на самом носу каравеллы. Однако скоро покой был нарушен встрёпанным Ансельмом, выглядевшим нервно и расстроенно.
– Анс? Ты смотришься… необычно. Надеюсь, ничего неприятного не случилось?
– Пройдём ко мне в каюту, – вполголоса сказал Ансельм, огляделся, будто кого-то выискивая. – Ингорда не вижу, чорт, где он может быть…
– Он может быть где угодно, и, конечно, не в одиночестве. Он нужен?
– Нужен антрополог.
– Мышь проходила курс антропологии…
– … Хорошо, пусть будет Мышь… Надеюсь, она не там, где и Торилл… Не обижайся, у меня голова кругом.
– Да что произошло? – разозлился Герт. – Я устал, как собака, люди веселятся, а у тебя какие-то дела вдруг.
– Да, вдруг! Такие дела, что, может быть, придётся сворачивать всю эту музыку и удирать домой, на Землю…
– Вот оно как… – протянул Герт. – Ясно, что ничего не ясно. А вон и она! Мышь! Иди сюда!
Марина оторвалась от тарелочки с чем-то вкусным, вытерла губы платочком, подошла к заговорщикам, кивнула.
– Пойдём с нами, дело есть, – пригласил Ансельм и побрёл впереди, к своей каюте в надстройке полуюта.
В помещении три на четыре, стандартном для корабля, было сумрачно, и они не сразу разглядели человека, сидящего за столом. Это был гидролог Ронни Лим, он нервничал, стучал пальцами по столу, иногда прикладывался к высокому стакану с таинственным напитком. На краю стола лежало что-то вроде дубинки, или полена. Они устроились по возможности, в кресле, на койке, и Ансельм кивнул:
– Рассказывай, Ронни!
– Сколько можно! Надоело уже, ведь два раза…
– Это мне. Но вот друзья не слышали, ты уж пожалуйста…