Вообще-то Шейранов сейчас клял себя последними словами за то,
что пошел на поводу у Кларка и ввязался в это дело. Разумеется,
пройти мимо такого безобразия он не мог. Но ведь можно было бы
придумать что-нибудь поумнее. Всего-то пошевелить мозгами. Ведь он
уже битый месяц думает над тем, как сбежать с этого острова, и
ничего не приходит на ум. А теперь еще можно заполучить ограничение
в свободе передвижения.
Надо признать, выпад у Абача был поставлен хорошо. Плавное,
грациозное, хищное и стремительное движение, в которое было вложено
все мастерство чернокожего воина. Как видно, недооценивать Патрика
он не собирался. Скорее всего, знал о том, что покойный хозяин уже
получал взбучку от этого доктора.
Вот только его старания не принесли надсмотрщику успеха. Патрик
вовсе не терял времени даром. Во время своих походов в лес, он был
занят не только сбором лекарственных растений, но еще и
тренировался. Шейранову нужно было срочно подстроить тело Кларка
под себя. Ведь он оказался в нем без предварительной
подготовки.
Шагнув вперед и влево, Патрик резко сократил дистанцию, потом
выставил вперед и под углом правую руку. Бамбуковая палка оказалась
за его спиной. Рука Абача скользнула по внешней стороне правой руки
Патрика, рассекая палкой пустое пространство. Доктор быстро подбил
колено опорной ноги надсмотрщика, и когда она подломилась, резко
перехватил его правую руку. Удерживая ее в замке своей левой рукой,
правую он наложил на горло чернокожего, и с силой сдавил гортань,
вызывая его хрип.
– Сделаете хотя бы шаг, и он умрет, – держа мертвой хваткой
стоящего на коленях Абача, холодно произнес Патрик.
При этом он был настолько убедителен, что дернувшиеся было
собратья поверженного вожака тут же отпрянули назад. Убедившись,
что в настоящий момент ему ничто не угрожает, Патрик настолько
сильно сжал трахею, что чернокожий вдруг стал серым.
– Еще раз попробуешь себе так вести себя со мной, и я тебя убью.
Ты мне веришь? Потряси головой, если веришь. Вот и молодец.
– Что тут происходит?
Вот уж кого он хотел видеть сейчас меньше всего, так это
хозяйку. Но... Патрик отпустил надсмотрщика, тут же зашедшегося
таким сильным кашлем, что, казалось, он выплюнет легкие, и
почтительно поклонился госпоже Джонсон. Хозяйка восседала на белой
кобыле арабских кровей и строго взирала на провинившихся.
Сопровождавший ее управляющий, поспешил покинуть седло своей
гнедой, и вместе со старшим надсмотрщиком приблизился к Патрику.
Впрочем, предпринимать они ничего не стали, ожидая решения
госпожи.