– Интересно было бы узнать.
– Не повезло бедолагам. Они сегодня с утра обнаружили, что
где-то растеряли мужскую силу. Ходят, мрачнее тучи, буркалами
вокруг водят, и понять ничего не могут. А Абач, дубина черномазая,
отчего-то вдруг стал называть вас шаманом.
– Действительно, дубина, – пожав плечами, легко согласился
Патрик.
– Здесь многие очень быстро теряют себя. Кому-то, как мне,
благодаря собственному мастерству удается держаться наособицу.
Кто-то, как Джеймс, обнажает всю свою гнилую суть ради лишней
пайки. Другие копят злость и решимость, после чего поднимают бунты,
вымещая на всех затаенную ненависть. Но вы первый на моей памяти,
кто, даже оставаясь рабом, продолжает внушать к себе уважение и не
дает спуску своим обидчикам.
– Занятная речь. Не знай я, что ты кузнец, непременно решил бы,
что говорю с образованным человеком.
– Это все книжки, доктор. С детства у меня две страсти – кузница
и книги. Не поверите, но именно их мне сейчас не хватает больше
всего. Отличная сталь, – потрогав острый наконечник спицы, произнес
кузнец. – А главное, если ударить в сердце, то и крови совсем не
будет. Так. Капелька. Меньше, чем из раздавленного комара. А если
запечется, так можно принять и за родинку. Держите.
Патрик внимательно посмотрел в глаза кузнецу. Задумался
ненадолго, а потом решил, будь, что будет, и взял спицу, тут же
начав прилаживать ее в шов на штанах. Наблюдая за этим, кузнец
только ухмыльнулся и погладил окладистую бороду.
– Вот оно, значит, как. А я-то думал-гадал. И где вы только
такому научились?
– В тюрьме, где же еще.
– А как смогли раздобыть?
– А то ты не знаешь, что в тюрьмах можно раздобыть все, было бы
только, чем заплатить.
– Это да. Но... Хотел бы я знать того, кто ее смастерил, а
главное – получил такую сталь.
– Увы. Но тут я тебе точно не помощник. Я заплатил, охранник
принес мне спицу. После службы на флоте без оружия чувствую себя
неуютно.
– Понимаю. Да, доктор, вы бы с острасткой теперь ходили.
– Что так? Думаешь, надсмотрщики захотят поквитаться?
– Эти-то? Не-ет, они еще пару-тройку деньков походят сами не
свои, а потом придут к вам с повинной головой. Говорю же, Абач вас
шаманом назвал, а они их страсть как боятся и уважают.
– Тогда чего мне следует опасаться?
– Так баб наших. Они теперь скопом вас отблагодарить захотят,
потому как продыху им от этих черномазых не было никакого. Глядите,
эдак зажмут в темном уголку, и не отмашетесь от благодарности, –
явно веселясь, заключил кузнец.