Свежий воздух к невольникам поступал только через зарешеченный
люк. Господи, хорошо хоть нет шторма и вообще волны. Иначе люк
закрыли бы, и тогда, несмотря на понизившуюся снаружи температуру,
здесь воцарился бы самый настоящий ад. Мало того, что воздух очень
скоро становится спертым, так еще и многих из обитателей этого
узилища начинает мучить морская болезнь. Да и лохань с нечистотами
не выносят, потому что в штормовую погоду возиться с невольниками
никто не станет.
– Мартин, в сторону, – положив руку на плечо крепышу лет сорока,
произнес высокий широкоплечий гигант с длинными волосами,
забранными в хвост. – Патрик, проходи.
Угу. Отношение к доктору среди невольников особое. К медикам
вообще во все времена относились с почтением, но в данном
конкретном случае, это было более чем заслуженно. К примеру, вот
этот здоровяк, который внушал уважение, даже несмотря на явно
болезненный вид, был обязан Патрику жизнью. Взять Кевина оказалось
не таким уж простым делом, хотя его и напоили перед тем, как
похитить. Вот и попортили ему шкуру.
А здесь рана начала гноиться, и если бы не своевременное
вмешательство доктора, все закончилось бы плачевно.
– Спасибо, Кевин. Но я лучше обожду, не то наш дорогой Мартин
напрудит себе в штаны. Вон как прыгает, того и гляди проломит
палубу.
– Благодарю вас.
Мартин не стал ждать второго приглашения и поспешил угнездиться
на краю лохани. Н-да. Все же плохо, что основа корабельного рациона
бобы. Пусть прелые и весьма неаппетитные, да еще и приготовленные,
как для свиней, они все одно оставались бобами. И действие на
человеческий организм оказывали соответствующее. Патрик-то уже
попривык, да и вообще, грязи и миазмов в европейских городах было
предостаточно. А вот Шейранову пришлось перебороть себя, мысленно
повторяя одну и ту же фразу: «Осталось немного, совсем
немного».
Оправившись, Патрик отошел в сторону, и привычно заняв дальний
от лохани угол, приступил к своим ежедневным обязанностям, которые
сам же на себя и возложил. Едва доктор устроился поудобнее, как
народ потянулся к нему, в уже давно устоявшейся очередности. Патрик
и не думал расслабляться или давать послабления кому-то из
невольников. В конце концов, стоит прозевать одного заразного, и в
таких условиях можно будет ставить крест даже на себе любимом.