В оправдание себе Шейранов полностью блокировал сознание Патрика
и всю «прелесть» принятия наказания испытал самолично. Правда,
Кларку предстояло пройти в одиночку не менее «приятный» процесс
выздоровления. С другой стороны, если болит, значит, ты жив, а это
уже немало.
– Спасибо, Лиз. У тебя очень нежные руки.
– Скажете тоже, доктор. Как могут они быть нежными, если я не
выпускаю из рук мотыгу, – зардевшись, словно мак, смущенно
произнесла девушка.
– Я же не говорю, что они мягкие. Но при твоих прикосновениях
грубость твоих ладоней не чувствуется, а как это еще назвать, если
не нежностью.
Н-да. Пожалуй, не следовало этого говорить. Девушка вскинула
головку и посмотрела ему прямо в глаза. Нужно было быть полным
тупицей, чтобы не понять всего того, о чем говорил ее взгляд. И уж
тем более мелко подрагивающий подбородок. Что-то нужно делать.
Причем срочно.
– Лиз, тебе, наверное, пора.
– А?
– Я говорю, тебе, наверное, пора на работу. Не хватало еще
вызвать недовольство надсмотрщика. Я себе не прощу, если ты будешь
наказана из-за того, что задержалась у моей постели.
– Правда?
Ч-черт. Сколько в одном этом слове было надежды и счастья, вот
так сразу и не разберешь. Но то, что его слова буквально окрылили
ее, тут никаких сомнений. Нет, она, конечно же, миленькая, и все
такое, но он не уверен в том, что... Словом, обижать девушку не
хочется, но и обманывать ее также нет желания. И если до этого он
уже подумывал... Ну, коль скоро она сама к нему льнет. То сейчас
решил, что этого не будет. Раны телесные – ерунда, заживут, никуда
не денутся. А вот душевные...
– Лиз, тебе пора. Да и мне пришло время браться за работу.
– Но вы еще так слабы, – встрепенулась девушка.
– Кто из нас доктор, ты или я? Но я скажу Джеймсу, что мне еще
нужен уход, и чтобы ты ночевала у меня в хижине.
– Только за этим? – разочаровано протянула она.
– А что еще? – вопросом на вопрос ответил Патрик, понимая всю
глупость ситуации.
– Менять перевязки и обрабатывать ваши раны я смогу, и ночуя в
своей хижине, господин доктор. До свидания, – и девушка направилась
к выходу из хижины.
Вот ведь напасть! Ему только любовных историй не хватало. Нет,
вопрос вовсе не в том, что она не девица. В конце концов, он
взрослый мужчина и понимает, что у рабыни нет никаких шансов
остаться невинной. И уж тем более у такой хорошенькой, как Лиз.
Опять же, он успел повидать жизнь, чтобы не понимать, что
невинность – это вовсе не показатель добродетели. Но закручивать
роман сейчас было по меньшей мере глупо.