— Не мели языком! — угрюмо осадил его
седой, глядя на меня исподлобья.
«Тю! Да они тут все наглухо отбитые!» —
заключила я, нервно дожевывая хлеб и делая вид, что меня
все происходящее ни капельки не касается: сижу, молчу,
никого не трогаю.
— Ну что же, пора двигаться в путь. Думаю, к
следующему полудню уже доберемся до Логвуда, — здоровяк хлопнул
себя по коленям и первым поднялся с земли.
Я, нервно покосившись на клетку, поднялась
следом.
***
Примерно через час после того как мы покинули
поляну, я осознала что ненавижу ходить по лесу. Особенно
летом, когда вокруг летают тучи мошкары и прочих гнусов.
Особенно в компании психов-киднепперов, разговаривающих
между собой на странном, но по какой-то причине
понятном мне языке.
В том, что я за неполные сутки
умудрилась уже дважды крупно вляпаться в неприятности, чудился
некий знак судьбы: мол, пора посыпать голову пеплом и срочно
становиться на путь искупления. Когда на тебя смотрит
дуло пистолета, волей-неволей задумаешься о высших материях
и о жизни после смерти. Ну, или когда ты шагаешь
следом за двинутым на всю голову здоровяком,
а за тобой по пятам, натужно сопя, волокут огромную
клетку с ребенком не менее двинутые типы.
И ты между ними чувствуешь себя как котлета между
булочками в гамбургере — не слишком приятное
ощущение.
Кстати, как ни странно, ребенок вел себя очень
тихо: ни слез, ни истерик, ни: «Отпустите меня
к маме!». Наверное, накачали его чем-нибудь сильнодействующим,
чтобы он воплями своими не нервировал...
Ну да ничего — выберусь отсюда сама,
глядишь и мелкому помочь чем-то смогу. Геройствовать,
разумеется, не собираюсь — это вообще
не ко мне, но анонимку кинуть попробую.
На привал мы остановились лишь тогда, когда
лес начал тонуть в вечерних сумерках, а я уже едва
переставляла ноги, мечтая рухнуть прямо там где стою
и отключиться от мира.
Для ночлега мужчины опять выбрали небольшую полянку,
на которую натаскали еловый лапник и расчистили место под
кострище.
Перед тем, как приступить к нехитрому ужину,
состоящему из тех же огроменных бутербродов, седовласый
прошелся вокруг нашего бивуака, держа в руках какую-то
серебряную с виду блямбу, и бубня себе под нос
несусветную тарабарщину, расшифровать которую у меня
в этот раз не получилось.
— Все, защиту поставил, — сообщил он, присаживаясь
рядом с жующим Лансом и принимая у него из рук
бутерброд.