«Не забудь рассказать об этом дикому
зверью, когда оно придет сюда полакомиться
человечинкой» — злорадно подумала я, намереваясь
дать деру сразу, как только мужчины уснут.
Только, не совсем уверенна насчет того,
водятся ли в подмосковном лесу хищники крупнее ежа,
и если да, то не пострадаю
ля я от встречи с ними первой.
Когда через некоторое время мужики, отстегнув
от пояса ножны, завалились спать, даже не удосужившись
выставить караул, я мысленно покрутила пальцем у виска:
«Точно, психи!» Но мне-то грех жаловаться: если они полагают
что пятиминутное хождение по кругу и маловразумительный
бубнеж — самая лучшая и надежная защита на свете,
то флаг им в руки и веночек
на могилу.
Дождавшись, того момента, когда почетные кандидаты
на премию Дарвина захрапят, я осторожно поднялась
со своего места и стараясь не шуметь, двинулась
в сторону от догорающего костра.
Уже практически добравшись до ближайшего дерева,
почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и,
холодея, обернулась. Ребенок смотрел на меня со страхом
и молчаливой мольбой, а робкие отблески пламени порождали
в его огромных печальных глазах алые блики. Мне стало
жутко.
Мысленно ругая себя за тупость и излишнюю
сострадательность, которая может выйти мне боком, на цыпочках
вернулась обратно к клетке и склонилась над ней, изучая
небольшой навесной замок. Тоже кстати серебряный: прямо фетиш
у мужиков на этот вид металла. Хотя, если они искренне
считают себя охотниками на монстров, то подобный выбор
становиться вполне объяснимым, ведь любой современный ребенок
у которого дома есть телевизор, наверняка прекрасно знает
о том, что серебряная пуля от оборотня — первое
дело.
На всякий случай, внимательнее присмотрелась
к ребенку: личико худенькое, чумазое, с огромными
влажными голубыми глазами и курносым носиком. Спутанные волосы
настолько грязные, что невозможно определить их первозданный
цвет, но их длинна, наводит на мысли о том, что
передо мной все-таки девочка, причем по возрасту
не старше пяти-шести лет. И никаких тебе инфернальных
алых бликов, клыков и прочей дребедени, указывающей
на нечеловеческое происхождение.
Я приложила палец к губам, призывая
к молчанию, хотя ребенок и так за все время
не произнес не единого звука, и еще ближе склонилась
к замку. Порывшись во внутреннем кармане куртки, извлекла
из нее почти пустую пачку мятной жвачки, помятый автобусный
билет и «невидимку» для волос, украшенную у основания
крошечной пластмассовой божьей коровкой.