Все в ужасе замолчали. Наконец низкорослый римлянин воскликнул:
– Что это значит? – и огляделся вокруг. – Может, послать за авгурами?
– Не стоит, – ответил Юба.
– Но это хорошее знамение или дурное? Какой в нем смысл?
– Такой, что в истории наступит переломный день, когда вы затмите завоевания Александра и сами овладеете миром.
В глубине темных глаз мне почудился насмешливый блеск, однако Агриппа серьезно кивнул:
– Я согласен.
Октавиан по-прежнему не шевелился; его рука так и застыла над телом.
– Это может быть только добрый знак, – повторил Агриппа.
– Да… Да, знамение свыше, – кивнул Октавиан. И неожиданно прибавил: – Видно, я стану преемником Александра Македонского.
Жрец робко спросил, не желает ли столь высокий гость осмотреть и прочие усыпальницы, но тот находился под слишком сильным впечатлением от свалившегося на его голову пророчества и бросил в ответ:
– Я пришел сюда повидать царя, а не целую череду покойников.
У двери я обернулась на покалеченное лицо великого человека, которому Птолемеи были обязаны трехсотлетним господством, и задумалась: не уготована ли столь же плачевная судьба всему Египту?
Несмотря на то что Юба с Агриппой объявили сломанный нос покойника доброй приметой, по дороге к выходу из усыпальницы свита Октавиана подавленно молчала. Зато рев толпы на улицах (тут были и горожане, и воины, и заморские купцы, и даже рабы) мог бы заставить богов заткнуть уши. Солдаты сгоняли всех жителей Александрии в назначенное место.
– Что дальше? – разволновался Птолемей.
– Пойдем в гимнасий, – ответил ему Александр.
– Туда, где папа дал мне корону?
Юба поднял брови. Хотя малышу в то время было всего лишь два года – возраст, от которого остается не слишком много ярких картин, – он ясно помнил тот вечер, когда отец воссел рядом с матерью на золотом престоле и провозгласил Цезариона не просто своим наследником, но и преемником Юлия Цезаря. Тогда же он, наперекор воле Рима, объявил о браке с мамой. Александру были пожалованы Армения, Мидия и еще не завоеванная Парфия. Мне достались Киренаика и остров Крит, а Птолемей стал царем всех Сирийских земель. Несмотря на то что правители нашей династии носили простые матерчатые диадемы, расшитые крошечными жемчужинами, отец преподнес нам золотые короны с рубинами, и этот щедрый подарок навсегда отложился в памяти малыша. Вот только теперь люди Октавиана переплавляли золото в уплату воинам-победителям, а наше наследие обратилось в прах.