Мы вернулись в дом. Винтовку со
странным апргейдом фермер прихватил с собой. Его жена уже накрыла
стол, мы поужинали. Несмотря на общую бедность, обстановка казалась
уютной. Керосиновые лампы, пожилые фермеры, кукурузные лепёшки,
сумерки за окнами. Разве что, молчание напрягало.
Я разглядывал фотографии на стенах. В
основном портреты: как мужа с женой, так и их детей. Были пейзажи,
вид дома со стороны, толпа сезонных рабочих, сбор урожая, какая-то
местная ярмарка. Увидев, что я рассматриваю снимки, супруги начали
что-то рассказывать. Да, я мало что понял. Вернее – ничего. Я
полагался только на интуицию. Вроде как, их дети не умерли, а
просто уехали – попытать счастья в других краях. Если и
возвращались, то изредка, погостить.
Регион нищает – понял я.
Впрочем, это всего лишь догадки.
После ужина фермер зажёг лампу – я сначала принял эту вещь за
пресс-папье. Яркая, горящая не хуже светодиодной и наверняка
питающаяся от той странной машины в амбаре. Старик завалился в
кресло, взял засаленную книгу.
Его жена повела меня наверх. Выделила
комнату, места в которой хватало лишь на кровать и скромный комод.
Видно было, что помещением давно не пользовались.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Женщина вернулась на первый этаж.
Солнце давно село, но я всё равно задёрнул занавески. Подумав,
решил не раздеваться – только обувь снял. Лёг в кровать, размышляя
о машине в амбаре, небесном городе и непонятном языке.
Ладно, это другой мир, не буду
спорить. Вопрос не в этом. Смогу ли я тут выжить? Как-то
приспособиться, найти своё место, вспомнить, в конце концов, цель,
ради которой я на это пошёл? Да, я ни секунды не сомневался, что
цель у меня была. А одним из условий оказалось стирание памяти – и
они пошли на это без моего согласия.
Смогу – решил я, проваливаясь в сон.
Смогу.
Меня разбудил собачий лай. Я
прислушался. Стояла глубокая ночь, но фермеры привычно ворчали.
Наверное, пёс их тоже поднял. Я лежал, сосредотачиваясь то на них,
то на шуме ветра в кукурузе, то на лае. Наконец, фермер встал с
постели. Надел тапки, прошагал в гостиную, открыл дверь.
Дальше последовал диалог, который я
не разобрал бы даже зная язык. Говорили тихо, словно
заговорщически.
Я осторожно поднялся с кровати.
Подошёл к окну, чуть отодвинул занавеску. Ночь была тёмной, ни луны
ни звёзд, но свет из дверного проёма позволял рассмотреть двор.
Само крыльцо я не видел, но две тени выделялись отчётливо: фермера
и гостя. А у ближайшего дуба, рядом со скамейкой и деревянным
столиком, чуть парил над землёй небесный скутер.