Комната была наполнена нежным розовато-золотистым светом, и князь сразу решил – прекрасно, утро наступило, как раз вовремя… Удивительно, что слабости он не чувствовал ни малейшей и готов был одеться и проехать сколько-то верст в седле. Однако спешить и волноваться не хотелось. В душе разлился необычайный покой. Князь огляделся вокруг себя и с удивлением заметил, что рассветные лучи, преобразившие спальню, струятся не из окон, а из красного угла – лампаду там так и не зажгли, да и не могла она дать такого яркого освещения, охватившего сразу все пространство. Серж устремил свой взор на изображение святого Николая и заметил, что доска отчего-то потемнела, а лик был неразличим, словно икона резко состарилась. «Что случилось?» – подумал молодой человек, не испытывая, однако, ни беспокойства, ни изумления.
– А то и случилось, что кто-то умирать тут решил, – проговорил твердый и довольно жесткий голос позади него.
– Я здоров, – мысленно ответил говорившему Серж, не решаясь отчего-то оглянуться, а только отметив – свет усилился, стал почти белым, будто раскаленным, и тепло охватило его – не прежнее, болезненное и жгучее, а нежное и ласковое.
– Конечно, тут будешь чувствовать себя здоровым, когда вне тела разгуливаешь, – повторил неизвестный. – Вернись, а то придется мне тебя обратно засовывать.
– А если вы меня просто заберете? – прошептал князь, чувствуя, что его собеседник стоит совсем близко – стоит руку протянуть, и можно его коснуться…
В ответ послышались энергичные слова на языке, напоминавшем древнегреческий. Остаточных знаний с иезуитского пансиона хватило для того, чтобы понять – его обвиняют в трусости и еще в чем-то…
– Вы неправду говорите! Никогда не был трусом! – вспыхнул князь и резко повернулся, чтобы увидеть, кто с ним беседует.
Поначалу Сержу показалось, что от света можно ослепнуть, но он все же мог разглядеть высокого пожилого мужчину в алых, расшитых белыми узорами, струящихся одеждах, и встретиться с прямым взором его пронзительных глаз. Святого узнать не составило труда, и руки князя сами собой сложились для молитвы.
– Раз не трус – то пойдем-ка назад, – спокойно проговорил Николай, и Волконский тут же ощутил прикосновение крепких рук чуть ниже запястья. Он невольно закрыл глаза – и через мгновение вновь очутился в постели. Все прежние болезненные ощущения вернулись – только вот бред и сонливость ушли. В этой связи, казалось странным, почему Серж продолжает видеть Николая Чудотворца у изголовья своей постели. Но усомниться в реальности присутствия святого было нельзя – от того исходило живое тепло, и князь чувствовал тяжесть его ладони на правом плече. От присутствия постепенно становилось легче, боль стихала. Серж чувствовал, как его сердце бьется с каждой минутой чуть менее хаотично, чуть медленнее. Ломота в суставах уступала место блаженной неге, но заснуть князь боялся – а вдруг его спутник уйдет, снова превратится в плоское условное изображение на иконе?