– Ну, иди-ка ты домой!
– У меня еще есть истории! А ты – подлинно злобный тролль! Приглашаешь в дом, – и тут же гонишь прочь!
– Россказни твои – так себе…
– Нет… это ты сидишь угрюмый, пышешь злобой, точно Гарм, жизнью недовольный!
– А без причины только дураки радуются, и все у них завсегда – хорошо! старая ты ведьма! – и Сигурд сам расхохотался.
Келда незаметно вышла в потайную дверь, спрятанную за шкурой медведя, но быстро вернулась, вынесла обрез льняной материи и c большим почтением поднесла колдунье…
– Приходи как-нибудь, я тебе погадаю, – в ответ поклонилась Вёльва и довольная ушла в свою земляную хижину.
А веселый пир ярла Сигурда шёл своим чередом, он только разгорался, точно огонь в очаге в трескучий мороз. Заиграла музыка: сначала «забубнил» бодран, тут же боевой ритм подхватил зычный рог, а уж потом, переводя в плясовую, вступили и звонкие сельефлеты, беззаботно и нежно затренькала ротта.
Гости оживились, отодвинули лавки, освобождая больше места. Сигурд ревел громче всех, так он, не без гордости, называл свое «прекрасное пение». Торд под хмельком c неизменным суровым выражением физиономии выкидывал на каменном полу замысловатые коленца. Келда, откинувшись на спинку кресла, хохотала до слез, наблюдая за смешным ярлом и хевдингом…
– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —
Мужчина в зеленом длинном до пят одеянии, c вышитой золотыми нитями каймой, и косым крестом на груди ступал по воде. Он посохом поиграл c рыбами, добродушно хмыкая в густую белую бородищу, и исчез в серебряной дымке фьорда. Горбатая Вёльва обернулась, зашипела, высунув раздвоенный язык, – ладно уж, Сигурд! Радуйся, живи, есть еще время.
C моря надвигался шторм…
Студень
На улице трещал мороз, заставляя людей частенько подкидывать поленья в очаги. И белесые густые дымы из-под крыш небольшого селения, что приютилось в устье Плескавы, дружно поднимались к небу…
– Сварог – жизнь родящий и свет дарующий, да ниспошли нам сегодня день хороший! – кузнец Оланка собирался в лес, – Ненагляда! Матушка моя любезная, я по дрова!
Оделся тепло. На голову напялил колпак войлочный, отороченный беличьим мехом. На кафтан накинул шубу. Подпоясался кожаным ремнем c серебряными заклепками.
– Гнилье-то собирать? Фи! – Ненагляда замешивала тесто для пирогов, ловко орудуя красивыми руками.