Давай расселим прошлое по разным этажам,
пусть поскрипит без нас по нашим половицам.
Теплее станет в доме, и коммунальный гам
прожектором пройдёт по незабытым лицам.
Вот старшие, представь себе, по-своему живут
на первом этаже, где лестницы не нужно,
с кладовкою и печкою – какой ещё уют!
И шаг нелёгкий их, и кашель их натужный.
«Послушай, Константинович, – у папы хитрый вид. —
По-моему, у них приличная ракия…»
Но Вера и Таисия отцу кричат: «Давид!
Поте́рпите до ужина, скорые какие…»
Открой окно – над яблоней с веранды голоса,
неуловимо тонкие, как шёлковые нити.
Там детство наших девочек застыло на часах,
они приедут, взрослые, – напомним: посмотрите!
А в кабинете самые скрипучие полы,
ушедшие друзья по ним упрямо ходят.
Смертельные удары и портреты глаз былых
там продолжают спор и правды не находят.
За стенкою, за шторами есть комната без дна,
чего-то мы с тобой не разглядели в блеске.
В ней бьётся, не раскрыв глаза, метельная весна
и солнце изнутри дырявит занавески.
Жилплощадь обрела немеренный метраж,
но судьбы коммунальные не повернуть в России.
Не поздно ли лепить, за этажом этаж,
старинный дом в горах с верандой и ракией?