Придёт Фрося забрать у Фёдора грязное бельишко, принесёт молока, сметаны, и пока суетится, пересказывает сплетни из района, дедок носа из-за печки не показывает. А после её ухода они сидят с Фёдором и неспешно толкуют каждый о своём.
Хорошо!
За окном тишина, и та тонет в густых туманах, дремлющих в заросших полынью да репьём оврагах. Дряхлые соседи помаячат под вечер на завалинках и испаряются за бессветными оконцами своих избёнок. Никого во всей округе. Лишь изредка с филимоновского хутора доносятся громкие всплески не то базлающего телевизора, не то обрывки песен из старенькой радиолы.
Однажды, когда основная уборка закончилась, и у Фёдора выдалась возможность передохнуть пару дней перед отъездом на общерайонную жатву, он купил три пол-литра и пришёл домой с намерением как следует посидеть.
На столе Фёдор богато разложил поспевшие на огороде плоды: толстокожие помидоры с отдававшей пряным мякотью; махонькие, хрустящие декабрьским снегом огурчики; зелень и прочие деревенские деликатесы. Посредине возвышался испечённый Фросей каравай с обсыпанной отборной мукой корочкой. Из отломанных от его крутых боков кусков ещё вился призрачный пар зноя печи.
– Ты вот мне скажи, у вас как там устроено? Бабы, скажем, у вас имеются? Женитесь вы, али нет?
После двух полных стаканов в голове у Фёдора образовалась лёгкость и простор для медленных по трезвости мыслей.
Дед Пыхто сидел на лавке возле печки и, как обычно, плёл из соломинок какую-то сложную косичку. Он беззлобно фыркнул, посмотрев на Фёдора, словно на неразумное дитя.
– Ах ты, горюнюшко, ежели тебя и посетит какая дума, она всё одно с изъяном. Мы ить такими людям являемся, какими им подобно видеть. А ну как я старушкой промяк, или зверьком каким, так ты бы по-другому принимать стал. Нешто с огоньком ты бы разговоры вести начал?
Фёдор запустил в рот пучок зелени и смачно закусил огурчиком.
– Не, не начал бы.
– Так и выходит – на что годен, к тому и прислоняешься.
За печкой сверчок зашёлся в своей вечерней песне, сразу направив застолье Фёдора в более степенное русло. Окинув потеплевшим взглядом махонькую фигурку домового, он достал с полки гранёную рюмку.
– Слышь, а грамульку-то принять можешь? Не годится в одиночку с бутылкой разговоры вести.
Дедок швыркнул носом и поднял на человека свой можжевеловый взор.