Проку-ку-куролесив ночь, он возвращался в ку-ку-курятник к утру подмокшим, свалявшимся, пропахшим чужими духами, и, едва прокукарекав рассвет, падал на пол, да там и засыпал, не в силах взлететь на шесток.
Устав от насмешек завистливых старших жен, Ку-ку-курочка решила найти и наказать соперницу…
На закате, как толь-ко-ко ку-ку-курятник закрыли на засов, Ку-ку-курочка, вслед за мужем незаметно выбралась через подко – ко-коп позади сарайки… и на ко-ко-ко-готочках поспешила следом. Хотя след держать было трудно – врожденная ку-ку-ку-куриная слепота делала все окружающие предметы монохромными и безликими.
Спасибо новому Пе-пе-петькиному парфюму, сладостно-щемящему, непостижимо-манящему, неповторимому…
Чем дальше был ку-ку-ку-курятник, тем сильней и призывней становилось это амбре… И Ку-ку-ку-курочка поняла – скоро она накроет с поличным и подлого изменщика, и его надушенную шалаву…
* * *
Мужа Ку-ку-ку-курочка нашла в самом-самом дальнем ко-ко-конце сада, под ку-ку-кустом махровой сирени. Вот уже третью ночь он набивал здесь свой зоб ко-ко-ко-колдовскими цветами, сходя с ума от пьяного аромата и пе-пе-пе-пения соловья…
Так до утра и вторил ему, упиваясь дурманом весны…
«А чем, собственно, он не соловей? Ку-ка… ре… Кхе-кхе-кхе-кууу!»
И? Ах, да! Это была их лучшая ночь…
«Ах, повторимте и завтра, мой султан, нашу прогулку! Пока еще в цвету ку-ку-кусты сирены… Ко-ко-ко…»