Больной похрюкивал за изгородью. Снизу вверх рассматривая шедевры классиков, принимая духовное успокоение. Печальный взгляд его остановился на кисти Сурикова «Утро стрелецкой казни». Он хрюкнул, хлопая рыжей ресницей. Суровая правда жизни раскрывалась перед ним.
Домашними сладостями наполнялся столик. Лоснящейся сальностью и хрустящей зеленью. Потекла его жирная сочность по пальцам. Патриарх отцентровал очки. С солидностью главврача скомандовал:
– Ёмкость. Стакан.
Буль-буль-буль.
– А у меня рюмочка маленькая попалась. И без ножки.
Сетовал Костя Вижульман.
Согрелась душа, разомлела, выползает пооткровенничать. Экономику взрыхлить. Ядерный потенциал дёрнуть за одно место. Политическое кредо прощупать. Или сойтись в словесный поединок. Принял – и ты Наполеон. Язык желает словесной баталии.
– Ещё?
– Можно.
– Добавим?
– Непременно.
– Хорошо.
– Но мало.
– А у меня рюмочка совсем никуда. Мне два раза положено.
Мычит душа – коровка недоенная. Челюсти надо погонять сплетней. Туда-сюда. Или в спор вскочить, раскудахтывая всех. Свою истину кукарекнуть. Бегут учёные острословы учебную марафонскую дистанцию глупости. А истина была и есть. Пылает, как олимпийский огонь.
– Еще по одной?
– По одной.
– Поехали?
– С богом.
– А я в рюмочку сам наливать буду. А то мне повторить забывают.
Компания уже пустила живительный сок жизни и расцвела розовым румянцем. Апельсиновое солнце каталось в глазах. Весенние запахи кружили пчёлами. Зелёной мухой зависало над столом благовоние.
Савелий Морозов – человек и Шифоньер, в гамлетовской позе наблюдал за ораторствующими. Пузатая бутыль лукаво сияла полупустым стеклянным боком. Солнечный блик, попавший туда, набух и отяжелел, превратившись в хрустальный айсберг, качающийся на волне. А симфония алкогольного сияния выедала мозги зудящей скрипкой.
Сава Морозов был недюжинных способностей. В один дых мог осушить поднос пива. Иногда в нём просыпался дремлющий дух спартанца. Он разминал голеностопную мышцу, наматывая круги вокруг общежития. Вижульман, наблюдавший из окошка, только качал головой: « Лучше бы ты в гастроном за спиртным, с пользой носился». Сейчас, в погоне за мыслью, он измотал свои богатырские силы.
– По маленькой?
– По чуть-чуть.
– Может, хватит?
– На посошок.
Обладатель рюмочки не откликался. Он спал, раскрыв рот в подаянии. Откинувшись на стуле, как на стоматологическом кресле.