Конечно, Настя Симонова в хоре с первого года. Так и делают нормальные люди: они умеют петь, они идут в хор; либо они умеют чуть-чуть петь, а в хоре их навык развивается. Во втором и третьем году пойти на прослушивание можно, но типа… Где ты был в первом году, идиот? А Алена вообще выпускница.
Про список важности Ларина не была уверена: по рассказам и по молчанию подруги, Настя даже не в списке. А иногда казалось, что Настя в десятке лучших. Травкин давал смутные, недостоверные факты.
Сейчас важно не это, а то, повесится ли Ларина сразу или выберет день почернее?
– Ну, иди, – легко в лопатку толкает ее Настя, заметив, что толпа рассасывается.
Чем быстрее, тем быстрее. Логично же.
Да еще как рассасывается. У дверей стояли эмоциональные девчонки, даже мальчики, и трясли руками, вздыхали, либо вообще спокойно стояли, как на кассе в супермаркете, а выходили мертвые, выжатые, будто Травкин приказывал ложиться на пол, а сам садился за ледовой комбайн и ездил по овощам туда-сюда.
Либо он дементор под прикрытием.
– Что он там с ними делает? – все еще стоит в стороне Алена, несмотря на то, что осталось четыре человека у громадных деревянных дверей. Она то и дело наклоняется и поднимается на носочки, чтобы увидеть какой-нибудь хороший знак в щели открывающихся дверей, но кроме светло-желтой стены она ничего не видела.
– Трахает?
– Что? – взвизгивает Алена и быстро оборачивается по сторонам, но все были заняты разговорами со своим друзьями или поглощением информации из светящихся смартфонов. – Даже мальчиков?
– Не-е-е, он натурал, – Настя сжимает губы в линию, чтобы не заржать.
– Уйди отсюда уже, пожалуйста, – Алена резко подносит два пальца к вискам и начинает их тереть. – И так на биологию опаздываешь.
– Удачи-и-и, – красиво пропевает Настя как специально и машет на прощанье ручкой.
Уже через секунду настроение меняется в обратку, и Алене хочется побежать за Настей и попросить держать ее за руку, пока она будет пытаться издавать красивые звуки, но девушка лишь обнимает себя и напоследок оборачивается. Медленно она подходит к заветным дверям, будто мимо прогуливалась, и останавливается. Она слышит за ними пианино. Слышит отрывки чьего-то голоса. Прислушивается, но тут же одергивает себя и вздыхает, осматривая старинную гимназию, будто бы впервые.