– А она – это кто?
– Да кто же разберёт. Там темно. Очень.
– Но ведь вы сказали, что она в окошко смотрит.
– Ну конечно смотрит. Сядет, вот как ты сейчас, и заливается горючими слезами.
Майя огляделась вновь, пытаясь представить, как могла выглядеть комната ночью и, что можно было здесь принять за корни или ветки. Ничего не получалось.
– А вы ничего не путаете? Она точно тут плачет.
– Мы не говорили, что тут.
– А где? – Майя подалась вперёд.
– В подполе. За печкой лаз есть, если хочешь, погляди, пока хозяина нет.
Мелюзина предостерегающе закашляла и мышки тут же юркнули в подполье.
– Ну и что мне делать? В подпол лезть? – водяница подняла блюдце с пола.
– Если хочешь лезть, то делать это надо быстро. Наш рыбак все сети вынул и гребёт усердно к берегу.
– Господи, да что же это за напасть такая! – Майя брякнула на лавку блюдце с кашей, отыскала рядом печкой щепочку потоньше и, раздув уголья в топке, запалила её как лучину.
Мелюзина свою кашу тоже в сторону отставила. То ли стала сомневаться, что в избе, где мыши с незапамятных времён живут с хозяином бок о бок, есть что-то можно, то ли просто на привычный завтрак понадеялась. А вдруг и вправду дверью Выбора люк в подпол оказаться может. Словом, они обе втиснулись за печку, и присели над закрытой крышкой.
– Ну, давай уж, дёргай, не тяни, – сказала Мелюзина.
– Страшно.
– Страшно будет, если он придёт, а мы здесь. Это будет страшно. – Мелюзину била дрожь. У неё зуб на зуб не попадал.
Майя тоже затряслась. Зажмурилась и рванула на себя крышку люка. Она ещё успела почувствовать, как фейри ухватилась за неё и ухнулась куда-то вниз, в бездонный, чёрный колодец.
– Принесите молока, парного молока с мёдом, я вам так сказала. А это что? Мороженое? Какое мороженое! У неё горячка. Нервная горячка от потрясения…
Майя застонала и попыталась сесть. Сильные руки надавили ей на плечи, и уже совсем близко она вновь услышала знакомый голос.
– Не вставай, лежи. Лежи спокойно. А вы быстро отправляйтесь в кухню и без парного молока назад не возвращайтесь.
Торопливые шаги растворились в гулкой тишине подземного дворца. Майя часто думала, что ей будет сниться эта тишина, в которой и дыхание сопровождалось многоголосым эхом.
Они вернулись. Вот только куда и когда.
Мелюзина промокнула лоб племянницы душистым влажным полотенцем, и девушка вдруг осознала, что и на глазах её лежит прохладная мокрая ткань. Ноги, руки вся она словно маленький ребёнок укутана в уютное пушистое нечто, что вроде и не мешает, но и не даёт свободно двигаться.