Отвернувшись, посмотрела в пространство, пытаясь удержать в себе все эмоции, которые как кипящий котел бурлили внутри. Это началось очень странно… Странно продолжалось и…
А с чего, собственно, все началось?!
– Можно вопрос? – Он кивнул, но взгляд стал напряженным. – Как ты понял, что… – Я позорно замялась, не смогла произнести это слово в отношении Бравого.
– Ты моя? – с ухмылкой закончил мужчина.
От его проницательности мне даже на секунду полегчало. Казалось, я бы и под пульсаром не смогла выдавить из себя два таких простых слова. Все, что для нас, магов, было делом такта, воспитания и правилами хорошего тона, для оборотней казалось совершенно естественным. Если Бравого интересовал какой-то вопрос или нюанс вплоть до того, что я считала уже за гранью интимного, он просто спрашивал. Слишком прямо, слишком открыто, слишком запретно.
Слишком много «слишком».
Пока я медленно, но верно грязла в собственных невеселых раздумьях на тему полной и абсолютной несовместимости оборотней и магов, Бравый переместил руку мне на голову, начав аккуратно поглаживать волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Его невесомые прикосновения к пострадавшему затылку приносили облегчение, они не мешали, не смущали и были естественны, как дыхание…
Докатилась!
Вздохнув, я чуть сместила голову влево и уставилась на него в ожидании ответа.
– А ты ведь про нас совершенно ничего не знаешь… – как-то рассеянно проговорил Вожак, словно не отвечая, а скорее размышляя вслух.
– Я читала в некоторых гримуарах, – важно задрала я нос кверху, но под ехидно задранной бровью сникла. – Немного…
Вер звучно цыкнул, перебив меня. Моя светлость поморщилась. Ненавижу, когда перебивают, у него точно нет никаких манер. Совершенно. Хотя, что взять с примитивного волчары…
– Никто, кроме оборотней, не может знать об оборотнях столько, сколько знаем мы. В твоих книженциях наверняка собраны какие-то крохи, щедро пожертвованные в массы кем-то с весьма длинным языком.
– Может, то, что я знаю и крохи, но не надо утрировать, сводя даже их к нулю! – Я фыркнула не хуже любого ежа. И словила себя на мысли, что уже почти успокоилась.
Бравый покровительственно ухмыльнулся, снисходительно глядя на меня сверху-вниз. Отчего-то неимоверно захотелось почесать правый кулак. Желательно об одну нахальную физиономию, возомнившую себя «мудрецом великим, и незримое зрящим направо и налево».