– Будем считать, что ты меня осудил. Я хочу, чтоб ты присутствовал на нашей казни, – отозвался Арминий из отхожего места. – Князья обещали, что это будет не просто казнь, но принесение жертв Вотану. На жертвоприношение во славу Родины я не могу, как ты понимаешь, не согласиться.
– В таком случае подкрепись. Не бойся – они не отравлены, – усмехнулся Аркаша и швырнул Арминию холщовый мешочек с желудями, перевязанный розовым бантиком. – А кого это удостоят чести быть казнённым вместе с тобой?
– Гризельду, ты должен её помнить, – отвечал Арминий, переходя с Аркашиным мешочком в угол приёма пищи. – Как я доверил себя твоему решению, так и она доверилась мне: я должен был решить, умереть ли нам вместе здесь или – с твоего согласия и с твоей помощью – прорываться в более благосклонные к нам земли.
– Забавно, – проговорил Аркаша, дрыгая второй ножкой, – ты мог бы сообщить об этом и пораньше.
– Это был мой сюрприз тебе, домашняя заготовка, – усмехнулся Арминий.
– Я рискую сильно огорчить её сестру. Ты ведь знаешь, что жена твоя и сын живут в моём доме: я приютил их, а мог бы и в рабство продать! – в свою очередь, усмехнулся Аркаша.
Арминий замолк. Гордость долго не позволяла ему задать главный вопрос.
– Я помню твой дом, – вымолвил он наконец. – Скажи, Туснельда живёт в той же комнате, где жил я?
– Увы, – снова усмехнулся Аркаша, – она живёт в той же комнате, где живу я. Это – моя комнатно-домашняя заготовка. Бывает, когда я сплю с ней, я вспоминаю Гризельду: они очень похожи, да ты и сам это понял, наверное. Вспоминает ли она тебя в такие моменты – вот этого, извини, я не знаю.
– Как Тумелик? – спросил Арминий, садясь в самый центр своей ямы. – Он-то меня вспоминает?
– Не могу этого утверждать, – отвечал Аркаша, который успел привязаться к мальчишке не меньше, чем к его матери. – Однако, чем-то он на тебя похож.
– Хочешь жёлудя? – сменил тему Арминий.
– Кидай, – с радостью согласился Аркаша. – Только не в лоб. Я открою рот – и попробуй мне промахнуться.
И Арминий не промахнулся. Разжёвывая жёлудь, Аркаша даже одобрительно пару раз причмокнул; Арминий расценил это как похвалу.
Следующим утром, наблюдая за приготовлениями к казни, Аркаша всё ещё дожёвывал тот самый жёлудь.
– Ну что, Аркаша, – спросил Арминий, просовывая голову в петлю, – может, с нами? Может, втроём, как бывало?