На этих живых картинках двигались вполне ещё живые, хотя и довольно древние немцы/шведы/голландцы в шортиках, открывавших седовласые тощие мослы, но скрывавших до поры до времени седовласую же пухлую попку. Рядом с ними семенили низкорослые тайки – местные мадамы Баттерфляи90 – в сопровождении плодов интернациональной тропической страсти. Ганга не осуждала ни тех, ни других, ни, тем более, третьих: первые, очевидно, были чем-то обделены на родине хладнокровными эмансипированными соотечественницами, вторые были обделены всем, кроме молодости, солнца и экзотических фруктов.
Внезапно мечты Ганги о гладком загорелом лице для Аркаши пошли прахом: она налетела этим лицом на пальму. И было от чего налететь: в очередной картинке на месте потомка древних белгов, франков, викингов и прочих херусков нарисовалась Виталия в шортиках, открывавших стройные, загорелые, тщательно эпилированные ножки, но скрывавших до поры до времени абсолютно совершенную по форме попку. Рядом с Виталией семенил низкорослый таец – месье Баттерфляй. Виталия тоже узнала Гангу, несмотря на разбитые лоб и нос последней.
– Эй, Ганга, привет! – дружелюбно крикнула возмутительница общественного спокойствия. – Промышляешь кокосовые орехи? Так их не стрясти, придётся забираться наверх.
Вместо ответа Ганга сумела лишь улыбнуться – смущённо и глупо.
– Иди лучше к нам! – пригласила Виталия. – Знакомься: это – мой сегодняшний муж, я зову его Пинг-понг, как и всех остальных. Найти тебе такого же Пинг-понга? Или возьмёшь моего? Он мне уже надоел.
Ганга вынуждена была отклонить заманчивое предложение, хотя голос её не продемонстрировал приличествующей такому отклонению твёрдости.
– Тогда у меня идея, – не сдавалась Виталия. – Ты, конечно, не бывала в салоне эротического массажа?
Ганга, конечно, не бывала.
– Пойдём все вместе, и ты этого не забудешь.
– Пинг-понга не надо, – решилась попросить Ганга. – При Пинг-понге я не смогу.
– Исчезни! – дунула Виталия на Пинг-понга.
Пинг-понг всё понял и дематериализовался.
Мы гурьбой идём на близлежащую дачу пенсионера союзного значения строить по моим фотографиям и чертежам макет Рижского вокзала.
«Почти в натуральную величину», как говорит Витюша. Он также требует, чтобы перед вокзалом построили макет броневика.
После проведённой без излишней помпы сдачи-приёмки наспех сварганенного из брусков и фанеры вокзала начинаются суворовские учения по овладению несчастным сооружением. Витюша руководит боем с макета броневика. Очевидно, каким-то своим революционным органом чувствуя мою двуличную сущность, он поручает мне роль противника. Меня поочерёдно берёт в плен то правый, то левый фланг наступающих.