Умерла Лиля, дочь тети Оли. Она умерла в Москве, куда переехала восемь лет назад. Когда началась эпидемия, многие новоиспеченные москвичи вспомнили о своих малых родинах – Саратове, Иваново, Владимире. И срочно выехали навестить родственников. На самом деле – из столицы их гнал ужас.
Кошмарное совпадение – буквально вчера я прочитала притчу о Паломнике и Чуме. Как же там было сказано?
– Ты говорила, что заберешь пять тысяч человек, а сама взяла пятьдесят тысяч!
– Нет, – ответила Чума, – я сказала правду. Я была в Багдаде и забрала свои пять тысяч человек. Остальные от страха умерли.
Я медленно положила телефон. Не смогла совладать с дрожью – меня затрясло. Смартфон упал мимо стола. Страх… Это нормально – уехать прочь из пораженного непонятной заразой города. Зря Лиля этого не сделала. Рассчитывала, что государство ее вылечит? Нет, это все воспитание тети Оли. На самом деле, я думаю, что тетя Оля прекрасная мать. Лиля умная, порядочная и честная. Была… Я знаю, что чувствует сейчас ее мама. Я сама мать.
Уложив Олежку, я убрала с кресла возле его кроватки книгу и села. Думала о Лиле. Меня не отпускала мысль о какой-то кошмарной несправедливости. Почему от вируса ушла молодая, умная, трудолюбивая женщина? Не успевшая создать семью, но много трудившаяся в своей короткой жизни, ставившая перед собой одну цель за другой… Почему?
Никто не думал, на какой срок мы расстаемся, когда вирус запер нас в городах и квартирах. Первое, что принесла нам эпидемия – это заточение. Не знала тетя Оля, что больше не увидит дочь, провожая ее в аэропорт после встречи Нового года. Лиля тогда приезжала в гости. Радостно рассказывала о выплате ипотеки в Москве, намекала на перспективы на работе… Почему именно она?
Олежек засопел. Посмотрела новости в телефоне – странно: «В России резко увеличилось количество смертельных исходов от коронавируса у людей от двадцати пяти до сорока лет». Бедная моя Лиля, ей было только тридцать шесть…
Господи, почему?!
За этими размышлениями я заснула в кресле.
***
Вздрагиваю от звука тяжело закрывшейся двери. Я в соборе одна. Никому не дозволяется войти. Носильщики ждут на улице. Снимаю с головы капюшон и сажусь молиться. Служанка остается невидимой. Вдыхаю аромат подвядших цветов и воска.
Год назад наша семья бежала в Авиньон из Генуи. В Геную пришла чума. В порт прибило корабль, полный великолепной шерсти и мертвых моряков. Горожане разграбили парусник и разнесли заразу по всему побережью. Когда стало ясно, что эпидемии не миновать, многие обратились в бегство из родных стен. Город был брошен. Жители оставляли все – домашних животных, утварь, умерших и не похороненных родственников. Трупами завалены улицы и церкви, забиты могилы – в каждую клали по шесть-семь человек.