Генри дотянулся до корзины. Замедленная съемка восприятия прекратилась. Он быстро взял палочками белую полоску и, стараясь не задумываться, откусил насколько мог небольшой кусок. Он жевал и повторял про себя: «прости», «прости», «прости». Вкуса он не почувствовал.
13
Японка с прической Тэтчер, покачивая головой, заботливо смотрела на Генри. Ей доставляло удовольствие наблюдать за тем, как «ребенок ест». Он выдавил из себя ответную улыбку. Ему хотелось еще посмотреть на рыбу, проверить, умерла ли она. Сердце щемило, в груди ходил сквозняк. Будто его самого расчленили, оголив ребра.
Когда он проглотил плохо пережеванное филе, цвета в зале стали ярче. Кровавый узор вышивки на красной скатерти проступил, приобретая новый объем. Цветы персика надвинулись на него. Вот-вот они оторвутся от поверхности, повиснут над ней выпуклыми голографическими шарами. Генри переводил взгляд с лампы в плафоне на аквариумы и на свитки на стенах. Поднимая проглоченный рис тошнотворным комом к самому горлу, зал описал вокруг него несколько виражей и замер на привычном месте.
– Тост за шеф-повара, – голос Марка прозвучал громко, как из мегафона.
Генри машинально выпил одновременно со всеми. «Мне плевать, что они подумают, – пронеслась в голове мысль, и вслед за ней вопрос: – О чем это я?».
Удовольствие от того, что взрослые принимают его как равного, растворялось, покидало грудную клетку, стекало по конечностям вязким киселем. Завеса условности разорвалась, обнажая зияющую пустоту. Внутри образовывалась пропасть, и это ощущение мешалось с предчувствием, неясным ожиданием чего-то. Чего-то тревожащего. Чего-то худшего.
14
Сознание Генри сгущалось вокруг этого предчувствия. Он едва не увидел внутренним зрением то, что должно было произойти в следующие несколько минут. Еще немного, и он успел бы сгруппироваться, подготовиться, но реальность опередила его. Повар опять вышел к ним раньше, чем Генри предостерег свой рассудок, что бредовое видение еще не закончилось.
Широко улыбаясь, повар нес большую глубокую керамическую тарелку. Он поставил ее на стол, и содержимое стало доступно взгляду Генри. Увиденное придавило его к стулу. Он почти застонал, но сжатое горло ловило просящиеся наружу звуки, так что на выходе стон ссохся до еле слышного сипа и закончился слабым свистящим выдохом.