Вообще Лао был привязан к матери чуточку больше и про себя часто выражал сожаление, что не может проводить с нею больше времени. Но повлиять на отношение Эллах к ее материнству он был не в силах, поэтому ему оставалось лишь горькое, но мудрое смирение. А еще – забота о легкомысленной и капризной Лауре, которая была до невероятного похожа на свою мать – как внешностью, так и характером.
Лоэрн смотрел на все это несколько иначе. Он слишком рано понял, что тепла и заботы в его семье будет недостаточно, и, приняв этот факт, как данность, погрузился в себя. Он не был большим эгоистом от природы, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что в нем самом таится большой потенциал, и Лоэрн был с детства захвачен мечтой достойно его реализовать.
На самом деле, от отцовского могущества ему досталась самая большая часть, но он понял это несколько позже – когда для всех троих настало время выбирать свой собственный путь.
Да, всем троим были по наследству даны щедрые, но опасные дары, которым лишь предстояло раскрыться, словно бутонам весенних цветов. И в каждом из них дремало предчувствие собственной судьбы – правда, неявное, скрытое слишком глубоко, чтобы заранее знать окончание своего пути.
Впрочем, любой путь тем и хорош, что его окончание для нас неизвестно. Любая жизнь – это туманная тайна. Все мы раскрываем ее постепенно, словно листая книгу, страница за страницей. И иногда лишь последняя страница дает нам ответы на все наши многочисленные вопросы, которые мы так нетерпеливо задаем своенравной госпоже Судьбе.
Вытащив из печи горячий брусничный пирог, Эллах поставила его на стол, отряхнула руки и с какой-то загадочной, непредсказуемой улыбкой посмотрела на своих детей.
Сегодня ее «чадам» исполнялось тринадцать – цифра довольно значительная и в некоторой степени символическая. Тем не менее, тройняшки были несколько удивлены, что их мать потратила время на праздничный пирог. Это не было семейным обычаем.
– Ну вот, теперь вы совсем взрослые, – медленно проговорила Эллах, не переставая улыбаться. – Я думаю, что для вас троих настало время упорхнуть из теплого гнездышка.
Лицо Лауры вытянулось. Брови Лао недоуменно приподнялись. И лишь Лоэрн ответил матери спокойным, почти удовлетворенным хмыканьем. Он этого ожидал. Он это предчувствовал.