– Сколько нам идти?
Он коротко глянул:
– Ты разве не знаешь?
– Дед говорил, три дня.
– Два с половиной, если поторопимся и не будем больше тонуть. Почему он не отвел тебя пока мог?
В вопросе прозвучал некий подтекст, или Анири только показалось?..
– Он надеялся жить долго и не желал для меня подобной участи. А потом… все быстро случилось.
– Стать интуитом не так уж плохо. Знаешь, многие почитают за честь выучиться в Башне и после служить пожизненно в замке у какого-нибудь вельможи или у самого короля. Носить богатые одежды, спать на мягком, вкусно есть…
Анири порадовалась, что он не видит ее лица. Ответила, как могла равнодушно:
– Клетка, даже из золота, не для меня.
– Клетка… допустим. Тогда почему Башня, а не город?
– Как думаешь, что ждет в городе такую, как я? Неопытную, беззащитную, одинокую?
Он мазнул по Анири взглядом, отвернулся.
– Веселый квартал. А через непродолжительное время – смерть из-за неудачно подобранного клиента или от дурной болезни. Ничего хорошего. Только… тебе известно, что в Башню не берут абы кого?
– Дед говорил, у меня есть способности.
Див выразительно глянул на мокрый сапог. Анири покраснела и зачем-то принялась оправдываться:
– Я пока не умею управлять, как надо. Чую только, когда смертельная опасность. Вот одной в лес было нельзя. А с тобой – появлялся шанс.
Бездушный неопределенно хмыкнул.
– Шанс… м-да.
Поправил сучья в костре, пошуровал уголья.
– Давай-ка ложись, интуит, утро вечера мудренее.
За разговором она не заметила, как окончательно стемнело. Действительно. Пора спать.
– А ты?
– А я покараулю.
– Всю ночь?!
– Я бездушный, забыла? – он улыбнулся одними губами.
– —
Посреди ночи она вновь проснулась от страха. Кажется, в обществе бездушного это становилось доброй традицией. Костер почти прогорел, на грани света и тьмы сновали проворные и несомненно голодные тени. Бездушный стоял совсем рядом, чуть пригнувшись, поводя из стороны в сторону дедовым топориком и тлеющей головней. Тени отчаянно трусили, рычали, огрызались, клацали зубами. Анири с трудом подавила почти неконтролируемое желание вжаться в колени спутника и закричать.
Наконец, один из зверей набрался решимости и прыгнул. Резкий взмах, ужасающий звук входящего в живую плоть лезвия, жалобный визг. Серый, почти неразличимый в ночи клубок упал к ногам бездушного. Запах крови. Запах смерти. Остальные тени брызнули прочь.