Он терял терпение, и крепиться, чтоб не выплеснуть на ребят несдержанность, было всё сложнее. Замолчал недолго, подышал. Когда же охладился глотком холодного воздуха и чуть остыл под рывками ветра, спокойнее добавил:
– Может, отражениям тоже больно, как и мне, кто ж знает. Но они позволяют входить и выходить, показывают, что прошу и подсказывают, находят того, о ком спрашиваю. Стоит, Артём, оно того стоит, поверь.
Все смолкли. Артём надуто сопел, подпирая спиной недожаренных на вертеле козлов на стене позади себя. Алиса, горделиво вздёрнув подбородок, рассматривала речные виды, теперь совсем не борясь с ветром и не пряча русые локоны под капюшон. Вадиму и единого взгляда её зелёных глаз больше не досталось. Обожглась она о равнодушие, обиделась.
– Что там про Кирилла, – на долгом выдохе протянул Артём, – здесь он или…
– Нет, не здесь, – перебил его Вадим. – Нужно в город.
Задел он Артёма с Алисой, сам понимал. И хотя они знали, что Верес-младший умеет говорить с отражениями, но тому, как именно происходят такие беседы, свидетелями ещё не были. Растерялись, похоже, брат с сестрой, когда увидели, что он сознание потерял, испугались, когда конвульсии начались. Вадим ведь не удосужился до нового сеанса общения с отражениями, рассказать друзьям, что и как именно с ним произойдёт, бездействовать им или бросаться на помощь. Бывает, он стоит и не шевелится пару минут, словно под гипнозом: глаза раскрыты, зрачки расширены, почти не дышит. Иногда кровь из носа хлещет, что не остановить. Или он, как слепой, идет на ощупь и не отзывается на оклики. А когда Вадим выходит из отражений, всегда с ним случаются такие болезненные судороги, что не отличишь от эпилептического приступа.
Со стороны, наверное, это жутко и неприязненно выглядело, ему же изнутри иногда бывает ещё страшнее, когда отражения не отпускают. Сегодня как раз и было у него сложное погружение в чужое прошлое с полной потерей себя среди живых. Не успел Вадим обсудить с ребятами возможные подробности собственного входа в отражения и выхода их них, увлёкся поиском ответов, отключился, забыл обо всех и обо всём. После возмущался на Артёма с Алисой за их непонятливость и неспособность проникнуться его чувствами и болью, когда стекло долго не отпускает. Он был слишком уж холоден с ними. Не прав ведь, и ладно. Оправдываться парень не собирался. Кивнул в сторону моста и пояснил: