Лучшим решением виделось вновь попросить подсказки у отражений, и Вадим так и сделал. Ведь, чтобы поговорить с отражениями, ему нужно было всего-то коснуться рукой любого зеркала, обычного стекла или воды, уверенно настоять, чтобы впустили, и уже там, по ту сторону реальности в чужом прошлом, задав интересующий вопрос, разгадать увиденные подсказки. Конечно, немаловажно, чтоб после беседы его быстро отпустили в настоящее, иначе переизбыток чужих воспоминаний из бездушных стекляшек мог забрать его рассудок. Но разве всё предусмотришь.
– Кирилл, – требовательно произнёс Вадим, перебирая по стеклу пальцами. – Куда ты шёл? И зачем? Где же ты? Покажи мне. Впусти!
Неожиданно в носу защипало, разболелся затылок, веки склеились и почему-то не разлеплялись, глотать и дышать не получалось вовсе – Вадим задохнулся.
Ну конечно, это ведь отражения впустили его. А потом заговорили.
Глава 4. Верните меня назад
В отражениях Вадим или всё ещё нет, разобраться он пока не мог. Всё потому, что в горле его так мерзко саднило, что ни о чём другом не думалось. И только когда он прокашлялся и открыл наконец глаза, то внезапно очутился в темноте. Его охватил ужас: он ничего не видел. В отчаянии он бросил руки в стороны, ища стены, но без толку – рядом не во что было упереться.
– Где я? – просипел парень. – Где, где, где?
Безумно трещало в затылке – копошилось там непонятно что, тыкало. Потом перекатывалось вперёд и тут же наваливалось на виски, давило, давило – не было выхода. Когда же Вадим дотронулся скрюченными пальцами до век, то попал в липкие ресницы – на пальцах остался склизкий налёт.
– Что же такое случилось? – простонал он. – Ослеп? Но когда? И почему?
В груди свистело при каждом вдохе и выдохе. Лёгкие, будто отжали досуха, как дряхлую поролоновую губку, а парень через боль снова хватал ртом воздух и тут же глотал.
– Идти, идти… – твердил Вадим, еле ноги передвигая и спотыкаясь на каждом шагу. – Мне нужно идти… Или замёрзну…
Вот он упёрся во что-то скользкое – стекло, может. Почти ничего не видел, кроме плотной белёсой пелены. Щурился, драл глаза в надежде, что зрение всё же вот-вот вернётся, ведь ещё совсем недавно он вообще ничего не различал, но нет, они только сильнее горели и слезились от растирания. Оступившись, он споткнулся, и внезапно невидимый железный брусок вдарил под рёбра, выбив из него воздух. Вадим сдавленно прохрипел, корча губы в немом вопле. Когда же снова вдохнул, иззябшей пятернёй нащупал обидчика – перила.