Прояснилось всё постепенно. Сначала дыхание выровнялось, потом только ломать перестало и внутри, и снаружи. Спазмы, которые скручивали ноги, прошли. И звуки вернулись, и запахи, и цвета. Вадим открыл глаза, поморгал пару раз, и самым первым различил над собой школьного доктора. Смотрел Григ на него и так натянуто улыбался, что кроме тревоги Вадим не чувствовал ничего.
– Молодец, Вадим, молодец. Отпустили тебя. И мы молодцы. Мы вытащили, – на одном дыхании выпалил Григ и присел на кровать рядом с парнем. – Ты вернулся, ты справился. Но если бы ты только знал, как ты нас всех напугал.
Мало того, что дышать Вадиму было больно и хрипло, говорить трудно, а глаза продрало в слёзы от запаха нашатыря, так ещё осознавать, что находишься в школе в кабинете директора Павла Петровича Фрея – это вообще полное помешательство. Всё в горящей от боли голове юного сыщика перепуталось: город, набережная, нападение неизвестных в вязаных шапках с прорезями для глаз, странная комната с отражением человека внутри зеркального осколка, и он – тот, кто просил отдать нечто, о чём Вадим уж точно не знал. И холодно, здесь и сейчас было очень холодно, всё, потому что распахнутые в ночь окна впускали внутрь комнаты ледяной воздух и мелкие снежинки.