Лукас отправил в машину пластину. Машина привычно втянула ее в себя. Оставила отпечатки – четыре поперек, шесть вдоль. Относя первую за день пластину Дэну, он подумал, что машины, наверное, разговаривают друг с другом по ночам, когда люди уходят и оставляют их одних. Он легко представлял себе, как машины перешептываются в темных цехах, заводят песни о своих избранниках, восхваляют их, напевают друг другу: “Он – мой, он – моя единственная любовь, как страстно я жду того дня, когда он станет целиком моим”. Лукас подумал, что надо бы предупредить Дэна, что надо предупредить и Тома с Уиллом. Но как им об этом сказать?
Дэн склонился над своей машиной. Он сказал:
– Доброе утро, Лукас.
– Доброе утро, сэр.
Бросив пластину в Дэнов ящик, Лукас помедлил. Дэн был самым крупным в цеху. Он был грузным и сутулым. Свои необъятные покатые плечи он нес как тяжкий груз; с плеч, отчасти утопая в них, глубоко посаженными голубыми глазами смотрела голова. Лукас ничего не знал о его жизни, но мог ее себе вообразить. У него есть жена и дети. С одной стороны его гостиной дверь в одну спальню, а с другой – в другую.
Дэн поднял голову от машины, взглянул на Лукаса и спросил:
– Что‐нибудь не так?
– Нет, сэр.
Дэн вынул из кармана носовой платок и вытер пот с блестящего красного купола своего лба.
На правой руке у него не хватало большого и указательного пальцев. Раньше Лукас этого не замечал.
Он сказал:
– Извините, сэр. Что случилось с вашими пальцами?
Дэн опустил руку с платком и посмотрел на нее так, как если бы ожидал увидеть нечто удивительное.
– Потерял, – ответил он.
– Как вы их потеряли?
– Несчастный случай.
– Здесь? На фабрике?
Дэн помолчал – словно раздумывая, стоит ли раскрывать тайну.
– На лесопилке, – сказал он.
– До фабрики вы работали на лесопилке?
– Верно.
Дэн снова вытер лоб и снова принялся за работу. Прохлаждаться, вести пустые разговоры на фабрике не разрешалось. Лукас возвратился к своей машине и загрузил в нее новую пластину.
Пальцы Дэна съела другая машина. Та машина, распиливающая бревна, содержала в себе частичку Дэ-нова духа, тогда как бóльшая часть Дэна продолжала жить. Знала ли об этом его новая машина? Была ли ей слышна доносившаяся с далекой лесопилки песня другой машины о том, как счастлива она обладать пальцами Дэна и как печалит ее, что он не достался ей целиком, как она желает, чтобы новой машине повезло больше?