– Тим, – позвал Боб, – глянь-ка.
Сумка стояла на полу, приоткрыв зев.
Это была здоровенная дорожная сумка с жесткими бортами, удобным
широким ремнем и кучей симпатичных боковых карманов. Снизу
элегантно топорщились колесики. Сначала я ничего не понял, но
затем, когда Боб полностью расстегнул молнию, я увидел, что сумку
наполняли пачки купюр. Доверху.
Вот здесь я должен сделать признание.
Мне тут же страшно захотелось взять несколько пачек. Если бы не
Боб, я бы, наверное, так и поступил. Но Боб, хладнокровно запустив
в сумку лапы, стал выгребать из нее деньги и аккуратно складывать
рядом на грязном полу. Он делал это как-то обыденно, буднично,
словно разбирал покупки, вернувшись из магазина. Наваждение
рассеялось, я опустился на колени и принялся помогать Бобу. Очень
скоро выяснилось, что денег было не так много, как показалось
вначале. Пачки занимали примерно четверть от всего объема сумки, а
под ними лежала аккуратно сложенная одежда: пара джинсов, свитер,
белье. В боковом кармане, похожем на велосипедную сумочку, мы нашли
электробритву. В другом кармане – швейцарский нож.
– Ясно, – сказал Боб. Он уселся в
директорское кресло, глядя на выпотрошенную сумку. Закинув ногу на
ногу, Боб нашарил в кармане форменной рубашки пачку сигарет и
закурил. Курил он редко и по очень серьезным поводам, поэтому
немудрено, что я забеспокоился.
– Что – ясно? – спросил я.
Боб задумчиво пыхнул дымом в мою
сторону, поспешно извинился и стал размахивать руками, отгоняя дым,
как муху. Этим он добился только того, что дым разошелся по всей
комнате, отчего стало положительно невозможно дышать. Боб
сказал:
– Ясно, во-первых, что он
действительно собрался добывать деньги игрой. Причем, уже начал, и
у него неплохо получалось. Не врал, значит, Петя этот...
– А одежда? Он уезжать собрался?
Зачем?
Тут же всплыло воспоминание: мы с
Черным, еще до ссоры, смотрим под пиво и рыбку «Святых из
трущоб». «Мы с тобой, Тимоха, ирландцы по духу», – сказал тогда
Черный непонятно и задумчиво (он был уже здорово пьян). Он всегда
боготворил Ирландию, не знаю почему. А я ему возразил: «Все
ирландцы – ирландцы, но некоторые ирландцы ирландей других...» Я
тоже был здорово пьян, и эта фраза показалось нам обоим жутко
смешной. Вот оно как, Черный. Значит, ты решил стать ирландей
всех...