В начале второго класса трудовик взял его на экскурсию к шефам,
на завод имени всё того же Орджоникидзе. Экскурсия предназначалась
для восьмиклассников, в рамках профориентации, но отказать Фиме
педагог не мог. У ребенка прорезались фамильные Фридлендоровские
черты: он знал, чего хочет, и умел этого добиваться.
Экскурсия Фиму поразила! Станки, на которых делают станки! Его
место здесь! О чем он вечером и заявил родителям. Мол, в школе
делать всё равно нечего, надо бросать и идти устраиваться на
завод.
Когда маму отпоили валерианкой, состоялся семейный совет, на
котором железный характер Фридлендера-старшего впервые нашел себе
достойного противника. В итоге был папой предложен компромисс: Фима
продолжает ходить в школу, продолжает заниматься самбо,
возвращается в шахматы, начинает дополнительно изучать французский
и вечерами, под руководством мамы, берет в руки скрипку. Взамен
папа обеспечивает ему допуск на завод и хорошего наставника, а в
дальнейшем не препятствует поступлению в станкостроительный
институт, а не в медицинский или юридический, как того хочет, снова
начавшая коситься на валерьянку мама. Известие о существовании
станкостроительного института поразило Фиму настолько, что
примирило даже со скрипкой. Только французский категорически
заменил на немецкий, потому что лучшие станки делают в Германии, а
там говорят на немецком. Что логично.
Каким образом преподаватель медицинского ВУЗа добился для
ребенка пропуска на режимное предприятие – еще одна семейная тайна
Фридлендеров. Но все обязательства обеими сторонами были выполнены
тик-в-тик.
К десятому классу рацпредложений у Фимы было больше, чем у всех
рабочих завода вместе взятых. Он уже точно знал, на какую
конкретную должность на родном предприятии должен попасть. То, что
на завод евреев не брали в принципе, волновало его мало. Вообще не
волновало, если честно. Это было проблемой завода. До исполнения
мечты оставалось долгих шесть лет...
Призы на олимпиадах всех уровней по математике, физике,
немецкому и английскому языкам, золотая медаль школы, мастерские
звания по шахматам и самбо, персональный концерт в филармонии, и
красный диплом Станкина, полученный летом девяносто второго
года.
Не то, чтобы Фима вообще не заметил перестройки. Просто не
обратил на нее особого внимания, ещё в школе приспособившись читать
книги по сопромату, не отвлекаясь на монотонное бормотание
политинформатора.