Папа говорил с сыном по-английски, мама на иврите, все бабушки
на идиш. И лишь благодаря деду Фима знал русский. К шести годам он
бегло читал на трех языках Идиш не считаем, кому он нужен в конце
двадцатого века? Разве что потом немецкий легче учить... И на всех
трех мог без ошибок написать свою фамилию и адрес. И возвести
двадцать пять в куб за время сидения на горшке в детсадовском
туалете. Заметим, что Фима жил на улице имени Серго Орджоникидзе и
носил фамилию Фридлендер. И то и другое, не всякий взрослый напишет
без ошибки даже на одном языке.
А поскольку, умудренный жизненным опытом папа закономерно
боялся, что любимого сына, умненького, но маленького и
толстенького, будут бить в школе, Фиме в четыре года пришлось
познакомиться с самбо. К великому ужасу мамы: «Учить драться!!!
Фима же приличный мальчик! Он же играет на скрипке и будет вторым
Давидом Ойстрахом или Ицхаком Перельманом».
Как папе удалось добиться, чтобы четырехлетку приняли в секцию,
и как тренер умудрялся работать с ним без единого спарринг-партнера
в хотя бы близкой весовой категории, - тайна, покрытая мраком.
Но уже через два года не только ровесникам, но и пацанам на пару
лет старше, связываться с Фимой не стоило. Заодно он перестал быть
толстеньким, хотя маленьким и умненьким так и остался.
А еще через год первоклассник Фима увидел в кабинете труда
сверлильный станок (ручной, еще дореволюционного выпуска, тот самый
«Станокъ Феникса»). И пропал для окружающего мира.
Скрипка («Фимочка, тебе же прочат великое будущее, шо ты сибе
думаешь?!») была заброшена. Шахматы («У тебя уже второй разряд! Ты
же почти Ботвинник!») - тоже. Школьная программа Фиме не была нужна
до третьего класса, минимум, хотя посещать их и приходилось.
Домашние задания мальчик приспособился делать под партой во время
следующего урока. Учителя этого демонстративно не замечали. В конце
концов, ученика лучше в школе не было.
Фима попытался бросить и самбо, но тут уже вмешался папа. В
отличие от жены, Фридлендер-старший не только хорошо знал, чего
хочет, но и умел этого добиваться.
Всё остальное время мальчик пропадал в мастерской. Кроме
«сверлилки» там были еще токарный и фрезерный. К концу первого
класса Фима был в состоянии изготовить на них всё, что только можно
было сделать на этих развалюхах в принципе. Заодно научился
смазывать и ремонтировать сами станки. Ибо ремонтировать их
приходилось регулярно. Возраст, неблаготворно сказывается не только
на людях