Душераздирающе гукаю. Поглядываю на «Советский Джаз» и вспоминаю, как было раньше.
Интересно, что мешает Козлу съехать из своего коммунального дна? Ведь все музыканты из джазовой филармонии богатые. Теперь и у Ботинка есть, к примеру, машина-седан, а квартира состоит из трёх комнат. Одна моя, вторая Ботинкова. Третья навечно мамина. Но, несмотря на эстрадный жанр, у Козла—до сих пор никакой отдельной квартиры нет. Зато рояль есть, да больные цветы в порушеном эркере.
Коммуналку эту уже не расселить. А казалось бы можно – крутое название улицы «Большая Фурштадтская», вид из окна, эркер, немецкое консульство напротив, парк… Всё из-за того, что за стенкой вредный циклоп устроил себе гнездо, и не хочет вылезать из пещеры? А может и сам Козёл привык. «На том и спелись Козёл и Циклоп, что живут в одной коммуналке», – ведь недаром смеялся однажды Ботинок, пересказывая мне «Советский Джаз».
А вот, собственно, и Циклоп этот – косится на меня из коридора через открытую дверь. Он, строго говоря, не циклоп, а одноглазый звезда-шансонье Рома Боцман из той же Филармонии Джазовой Музыки. Плакаты с ним развешаны по всему коридору. На одно упоминание в джазовой филармонии приходится десять групповых фото в морском клубе «Карась». А у Козла – всего только и осталось, что этот том «Советского Джаза». Он чуть выдвинут вперед, чтобы задеть, уронить, прочитать, освежить в памяти. Тоже, по сути, есть чем похвастаться. Видно, что тоже гордится своим прошлым Козёл. Может быть, даже показывает шансонье Роме Боцману, когда то выходит в коридор, покуривая папироску.
Кстати, в первой редакции книги «Советский Джаз» – они оба в обнимку сидят, Козёл и Дятел. Прямо на обложке. За столиком. Во второй редакции книги уже один только Козёл. Дятел, к тому моменту успел со всеми попрощаться.
– Да не стучи ты клапанами! Всё бы вашему брату стучать. Лишь бы стучалось!
Я стараюсь. Гук! Гук!
– Стучать надо языком, как дятел по дереву, а не клапанами. Поиграешь здесь пару лет – сам поймёшь, – лениво, как будто сам с собой перебрасывается словами Козёл, чистит губкой листья алоэ, а потом и вовсе переключается на перебирание фотографического проявителя.
Возможно, он даже прав. Дятел – есть дятел. Но что делать, чтобы заиграть как козёл, он так мне и не объяснил.
Так что я пока не играю, а гукаю.