, либо из Александрии Меотийской. Документы просматривал тщательно, вглядывался в лица, попросил показать багажник.
– Что случилось, баал22 страж порядка? – поинтересовался Ратмир Фрейнир.
– Выезд из города закрыт. Карантин. В соседнем селе эпидемия. Возвращайтесь в Бугорки.
– Эпидемия чего?
– Проезжайте.
– Но нам не за город. Нам на рынок, мы просто с Залесья повернули по этой дороге. Пожалуйста, пропустите.
Офицер еще раз изучил документы, внешность Фрейнира и остальных пассажиров.
– Ладно. Давайте вон туда, на полный осмотр. Если всё в порядке, вас пропустят.
Маша тронула машину с места, и она медленно проползла мимо постовой будки, потом перевалилась через выступающие из платформы рельсы.
– Что-то непохоже на карантин… – пробормотал отец.
– А что это за эмблема? – спросила Василиса, показав пальцем в полускрытый ветвями сосен угрожающего вида внедорожник, стоявший у передвижной контрольной будки.
– Миротворцы, – ответил Фрейнир.
– А что они здесь делают?
Маша услышала хруст пальцев – отец слишком сильно сжал их в кулак.
– Помогают, – ответил он.
Машина остановилась. Маша бросила взгляд на молодого человека, стоявшего рядом с меднокожим офицером миротворческих сил. Возрастом между двадцатью и тридцатью, проницательные серо-голубые глаза. Коротко стриженые волосы, легкая щетина, сложен весьма ладно. В униформе творянина23. На груди красовалась нашивка «Черкасвест». Новостничий, причем из танаитов. Он о чём-то оживлённо препирался с миротворцем, судя по всему, досадовал, но не отступался. А потом уловил, что за ним наблюдают, и перехватил её взгляд. Связь длилась всего миг, но Маша успела почувствовать, как млечный путь проступает сквозь небесную синь, звёзды становятся в хоровод и сыплются на землю сладким шлейфом. Парень едва заметно улыбнулся ей, и Мария улыбнулась в ответ.
– Выходите из машины, – скомандовал миротворец с довольно сильным кенаанским акцентом.
– Заснула, что ли? – буркнул отец. – Выходи.
Пытаясь побороть смущение Маша оглядела спутников, и поняла что её игра в гляделки не осталась незамеченной для Василисы. Та едва сдерживалась, чтобы не разразиться какой-либо остротой, и только присутствие старшего Фрейнира останавливало её намерение.
Пока длился тщательный досмотр, Машу оттеснили от машины, так что она оказалась буквально рядом с творянином. Они снова переглянулись и Мария почувствовала, что тепло, которое она утром вынесла в груди из храма, превратилось в жар.