Кьян потянул меня за рукав.
- Идем. Я заплачу, и пойдем отсюда.
Но я уже благодарил богов за возможность размяться. К тому же,
это я пригласил Кьяна в таверну, значит, я и должен заплатить. Я
встал из-за стола.
- Ты кого назвал ублюдком?
- Тебя, - чубатый тоже поднялся, - тварь Мелавудская.
Я обратился ко всем присутствующим, благо они уже смотрели на
нас:
- Ставлю этот меч, что выбью всю говно из этого петуха, против
цены своего долга за сегодняшний обед хозяину.
Зал зашумел. Зазвенели монеты. Кто не любит кулачные бои? А кто
не хочет поставить свои кровные на бойцов? Таких тут нет.
Я глотнул вина и вышел на середину зала. Вокруг сразу
образовался круг. Вышел и чубатый. Он был в клепаных перчатках. Я
спрятал коготь в кулак и пошел вперед. Понеслась.
Мы прошли по кругу, выбрасывая прямые джебы, примеряясь друг к
другу, меряя дистанцию. Но это длилось не долго. Чубатый прыгнул и
выбросил серию из трех ударов. Левое ухо загорелось огнем. Я присел
и завинтил сверху – попал, рука онемела. Чубатый пошатнулся и с
размаху врезал мне прямо в правый глаз. Сыпанули искры. Налетела
тьма. Мгновение я отсутствовал в этой жизни, но вернулся. Морда
задеревенела. Это только раззадорило меня. Я поднырнул под руку и
ударил раз, другой, третий. Чубатый пропустил первый, второй, от
третьего защитился, согнулся, а я бил, бил и бил. Он упал. Я
добавил ногой. И меня оттащили. Бой окончен. Что ж. Я еще дал бы
ему пару раз для профилактики, но меня уже тянул за рукав Кьян.
- Идем скорее, - затараторил он, - пока его дружки не
опомнились.
Я подхватил в подарок кувшин с вином из чьих-то рук, меч из рук
кузнеца, и мы выскочили на свежий воздух. Я улыбался, шлепая
сандалиями по лужам. Оказывается, прошел дождь, а я и не знал.
Мы пили вино, падали, пугали прохожих, смеялись. Теперь я
затыкал влюбленного кузнеца, когда он вспоминал Эльбель и
откровенно смеялся над ним, но не выдавал всей правды. Он
соглашался с тем, что слишком много думает о ней, но уверял, что не
может не думать и тем более не кричать о своей любви. В такие
минуты мы останавливались вопили во все горло, пили вино, падали и
смеялись. Я напрочь забыл об этой пятерке громил в трактире. А
зря.
- Слушай, дружище, - сказал я, придерживая Кьяна под руку, - я
не дойду до дома. Я переночую у тебя?