[5]? Сект всяких
хватает, даже в наших краях. С другой стороны – а что ему делать в
Москве? Народ смешить?
– Простите, как вас зовут? – снова заговорил я.
– Ишь, предупредительный какой! На «вы», понимаешь,
обращается, – засмеялся возница. – Будто я боярин али сам
воевода! Давай, милчеловек, по-простому, на «ты»… А кличут
меня Степанычем. Так и зови. Меня тут каждая крысособака
знает.
– Кто-кто? – не въехал я.
Причём тут крыса или собака?
– Тебя что, молодой да ранний, совсем по башке приложили?
– удивился Степаныч. – Память отшибли, да? Крысособак не
знаешь…
– Может быть, – неопределённо протянул я, понимая, что в
моих обстоятельствах не стоит раньше времени раскрываться. Надо
выудить из словоохотливого мужичка как можно больше
информации, чтобы прийти к выводам.
– Кто ж тебя приложил так?
– Девка одна, – признаваться было обидно, но я пересилил
мужскую гордость. – Данарой зовут. Знаешь такую, Степаныч?
– Девок много, – хмыкнул тот.
– На азиатку смахивает. Казашка или калмычка, а может и
бурятка… Худенькая, с виду ветер дунь – так снесёт, но
дерётся как Брюс Ли.
– Не ведаю такую. И Брюса твоего тоже не знаю. Оно,
конечно, девки наши сами за себя постоять могут, но они у нас
кровь с молоком. Ежли наша, царицынская, по башке даст, так
та сразу в штаны провалится. И имена наши другие имеют. Ты
случаем не ослышался: может не Данара то была, а Даринка? У
моего соседа так дочку кличут. На выданье она, кстати. Огонь, а не
девка! – причмокнул Степаныч. – Уж коли взгреет, так взгреет!
Мало не покажется.
– Ладно, Степаныч, проехали.
Голова постепенно прояснилась. Кем бы ни была загадочная Данара,
но врезала она мне профессионально. Только чтобы в отруб
ушёл, при этом не покалечила. Репа поболела, на этом всё
неприятное закончилось. Разве что неприятный осадочек
остался, да мне не привыкать.
Теперь я смог присесть и осмотреться.
Телега Степаныча ничем не отличалась от тех, что я
преимущественно видел в кинолентах и музеях. В деревнях
такого раритета не найдёшь. Для мягкости насыпана соломка,
поверх настелена рогожа, неприятная на ощупь.
– Из кожи рукокрылов пошита, – похвастался Степаныч, будто
я мог это оценить.
Итак, к загадочным крысособакам добавились не менее загадочные
рукокрылы.
Пейзаж, по которому катила телега, не очень напоминал
пасторальный, пусть вдалеке и виднелись обработанные пашни.
Местность всё больше напоминала лунные кратеры: безжизненные
и чужие. Смущало большое количество развалин. Тут явно
хорошенько отбомбились в прошлом. М-да, много чудного
произошло за тот год, что я провёл во сне. Или… Страшная
догадка кольнула мозг.