В России власть традиционно располагалась в Кремле, вполне
естественно, что люди вроде Степаныча с надеждой смотрят на
кремлёвские стены и ждут оттуда перемен к лучшему.
– Ещё говорят, что есть в Кремле дружинник по имени
Данила[6]. Настолько толковый, что
сумел в бояре выбиться, а уж слухами о его подвигах вся
Москва полнится. Вот бы ему нашим воеводой стать, –
мечтательно зажмурился Степаныч.
– Так что мешает отправить посольство в Москву да призвать
оттуда Данилу?
– Думаешь, туда легко попасть? – насупился он. – Отрезан
Кремль от нас, а мы от него.
– Ладно, с этим мы разобрались, – сказал я. – Давай другой
вопрос провентилируем. Скажи, Степаныч, а жизнь за МКАДом есть?
Забавно, что шутка из моего времени тут была как никогда
актуальна, потому что в своих рассказах Степаныч не
затрагивал ничего, кроме Москвы, будто и не осталось ничего
больше.
– Есть-то она есть. Только ни мне, ни тебе за МКАД не
пробраться.
– Почему? Мутанты сожрут? – предположил я.
– Барьер там поставлен невидимый. Никто с другой стороны к
нам не прорвётся. Мы теперь вроде как под куполом живём, –
туманно пояснил Степаныч.
Что-то вроде силового поля? Я такой технологии не припоминаю,
может, в будущем придумали.
– И что, совсем-совсем не преодолеть?
– Есть такие, что могут через барьер пройти. Только для
этого нужно особенные знания иметь.
– Ты, выходит, их не имеешь?
– Не имею, и, слава богу, – спокойно сказал Степаныч.
А вот это зря! Если вдруг станет жарко и понадобится уносить
ноги – подобные знания, ой как пригодятся. Если это, конечно,
не местный фольклор!
Степаныч счёл, что с нас на сегодня хватит и предложил
отправляться на боковую. Он лёг на печку (греть старые кости
на полатях), я растянулся на лавке, достаточно широкой, чтобы
не мучиться всю ночь.
Глава 8
Обычно я сплю чутко. Привычка, вбитая в подкорку ещё в армии.
Однако, когда проснулся, Степаныча уже в избе не было, и я не
почувствовал, как он уходит. Ай-яй-яй! Непорядок! Такими
темпами совсем форму потеряю. Немного поворчав на самого
себя, занялся другими, не менее приоритетными вещами.
Первым делом убедился, что со мной ничего не произошло, и тело
не принялось стареть стахановскими темпами. В избе нашлось
маленькое круглое зеркало. Я с ним подошёл к свету и принялся
оглядывать свою физиономию с разных ракурсов.