– Тогда, откуда же он взялся? – проговорил Антон, не сводя глаз с текста. В висках появилась тихая, натужная пульсация, извещающая его о чрезмерной работе мозга – тревожный молоточек, бьющий по стенкам внутри черепа. «Хватит, этого нет в моей памяти», – говорило его сознание. Но, если он продолжал копать глубже, то приходили сильные головные боли.
– Пап, пора уже, – голос словно из далека.
– Мм? Да, – Антон аккуратно вложил листок в пластиковую папку с надписью «НАРАБОТКИ», и с нажимом помассировал ладонями виски, надеясь заглушить неприятную пульсацию. Но тревожный молоточек не унимался. И, взглянув на папку, он с каким-то отвращением, быстро закинул ее в дорожную сумку.
Стало легче. Но мысли не так просто успокоить, если источник возбуждения – тайна.
Что-то с этим листком было не так. Но что?
– У машинки, на которой он был напечатан, похоже, западает буква «н», она везде плохо пропечатана, – проговорил Антон, хотя это так же не давало ему никаких объяснений.
– И что? – Дина накинула рюкзак на плече и встала в дверях комнаты. В ее взгляде читалось непонимание.
– Пока не знаю, – тихо сказал он, пожав плечами, взглянул на сумку, словно вспоминая, а был ли листок на самом деле?
– А где ты его нашел?
Все-таки был. Она же его видела. Но легче ему от этого не стало, и он лишь вновь пожал плечами.
– Ты уверен, что нам все же стоит ехать? – медленно, словно подбирая слова, спросила девочка.
«Что сейчас твориться в твоей маленькой душе? – подумал Антон. – У меня такое ощущение, что я совсем перестал тебя понимать; в глазах грусть, а на лице словно и нет никаких эмоций. Что же с нами стало, Дина?»
– Тогда, нам пора, – так и не дождавшись ответа, сказала Дина. – Нам еще нужно, – на секунду она замялась, отвела взгляд от отца и уставилась на носки своих белых кроссовок. – Нужно перед отъездом к маме заехать.
Она так и не подняла взгляд. Просто стояла и ждала.
«К маме», – промелькнуло в его голове.
– Да, – тяжело выдохнув, Антон поднялся с кровати. Вновь заныли виски, а перед глазами поплыло, заставив его пошатнуться. Крепко зажмурившись, он сделал глубокий вдох. Стало легче, но ровно на столько, что бы он мог удержаться на ногах. – Я сейчас, – сказал он и прошел в ванную.
Включив холодную воду, Антон склонился над раковиной и ополоснул лицо.