В голове стало тише, и он взглянул на свое отражение в зеркале.
Неприятная волна мурашек прошлась по его загривку от увиденного. На него смотрело осунувшееся и бледное лицо. Впавшие глаза не выражали ничего кроме усталости, а некогда карий цвет радужки потускнел, казалось, он сделался грязным и серым. В коротко стриженных волосах появилась седина, ее еще немного, но тревожный звоночек уже нудит, что пора брать себя в руки.
Он еще несколько секунд рассматривал свое отражение, а потом с отвращением отвернулся от зеркала.
«Это не мое лицо. Неужели я на столько опустился?»
И старясь более не думать ни о чем, он перекрыл воду и вышел из ванной.
Дина все так же стояла в дверях комнаты.
«О чем ты думаешь, Дина? – подумал он. – Такое ощущение, что ты стала другой… Но с того случая все изменилось».
– Ты все вещи собрала? – спросил Антон, пытаясь выбросить остатки ненужных мыслей.
– Все, что мне нужно, у меня здесь, – сказала девочка, указывая на свой рюкзак. – Это у тебя только несколько сумок с вещами, коробки с книгами и компьютером. Уже давно мог бы купить себе ноутбук, чтобы не таскаться с этой допотопной машиной, у которой монитор больше системника.
Губы Антона растянулись в грустной улыбке.
Он оглядел ставшую пустой комнату, на долю секунды задерживая свой взгляд на каждом более светлом прямоугольном пятне на стене, где еще недавно висели их общие фотографии. Покосился на стоящий у окна большой письменный стол, толстый слой пыли на котором четкими границами обозначил стоявшие там еще недавно предметы. Провел рукой по пустой кровати.
В глубине души зародились чувства печали и потери.
«Прошлое должно оставаться в прошлом», – мелькнуло в его голове.
«Но так ли это?» – вторая мысль.
«А к черту!»
– Идем, Дина. Нас ждет новый дом.
На его лице играла улыбка, но уверенности в своем голосе он не почувствовал.
На кладбище царила вечная атмосфера тишины и упокоения. От громкого пения птиц в прилегающей роще, в груди Антона разливалось умиротворение. А в купе с шелестящей листвой и тихим ветром, создавалось ощущение отрешенности и отдаления от внешнего шумного и быстрого мира.
И в то же время, где-то в глубине его души, селилась тяжесть, стоило ему войти на эти земли. Здесь, как нигде он осознавал свою смертность, сколь коротка может быть его жизнь, сколь хрупка и ненадежна его душа.